В ответ Эммет только пожал плечами.

А с мисс Джонсон у меня состоялся довольно интересныйразговор, из которого мне удалось кое-что извлечь для себя. Она чрезвычайно мненравилась — умная, знающая, деловитая. Доктора Лайднера она боготворила — этосразу бросалось в глаза.

Она рассказала мне о нем решительно все, начиная с юности.Она помнила наперечет все его раскопы, знала, где и что он нашел. Готовапоклясться, что она могла бы слово в слово повторить каждую его лекцию. Онасчитала его самым выдающимся археологом современности.

— А какой он простой! Прямо не от мира сего… Тщеславие емусовершенно чуждо. Только по-настоящему великий человек может быть такимпростым.

— Истинная правда, — сказала я. — Великие люди никого неподавляют своим авторитетом.

— И с ним всегда так легко. А как весело было тут у нас впрежние годы! Мы тогда работали втроем — он, Ричард Кэри и я. Счастливое быловремя. Ричард Кэри работал с ним еще в Палестине. Они дружат уже лет десять, ая познакомилась с ним семь лет назад.

— Мистер Кэри такой красивый, — сказала я.

— Да.., пожалуй, — бросила она сухо.

— И немного замкнутый, вам не кажется?

— Он был совсем не такой, — вдруг живо откликнулась миссДжонсон. — Это с тех пор, как… Она внезапно замолчала.

— С тех пор, как… — попыталась я подтолкнуть ее.

— Да что говорить… — Мисс Джонсон повела плечами. — Всетеперь не так.

Я ничего не отвечала, надеясь, что она продолжит. И оназаговорила, предварив свои слова смешком, чтобы я не восприняла ее словаслишком всерьез.

— Вероятно, я старая чудачка, но я часто думаю, что еслижена археолога не интересуется археологией, то лучше бы ей сидеть дома, а неразъезжать по экспедициям. Это вносит ненужные сложности.

— Вы говорите о миссис Меркадо?

— О нет! — отмела она мое предположение. — Я говорю о миссисЛайднер. Она обворожительная женщина, и понятно, почему доктор Лайднер попалсяна удочку — извините за грубость! Но меня не покидает чувство, что здесь ей неместо. Из-за нее все идет кувырком.

Стало быть, мисс Джонсон, как и миссис Келси, считает, чтонапряженную обстановку создает миссис Лайднер. Допустим, но откуда же еесобственные страхи?

— Главное — она выбивает из колеи его, — пылко продолжаламисс Джонсон. — Конечно, вы скажете, я как.., как верная и ревнивая стараясобака. Но он же такой измученный, такой нервный! Конечно, мне это не нравится.Он должен всего себя отдавать работе, а тут жена с ее глупыми страхами! Еслиэта глушь так пугает ее, сидела бы у себя в Америке. Не выношу людей, которыеделать ничего не делают, а только и знают, что жаловаться!

Тут она, видимо, немного испугавшись, что наговорилалишнего, добавила:

— Само собой, я безмерно восхищаюсь ею. Она прелестнаяженщина, да и держится великолепно, когда пожелает, конечно.

На этом беседа наша закончилась.

Вот и всегда так, подумала я, стоит запереть вместенескольких женщин, как и зависть и ревность тут как тут. Мисс Джонсон явнотерпеть не может жену своего шефа (это естественно, наверное), и, думаю, неошибусь, если скажу, что миссис Меркадо так просто ненавидит миссис Лайднер.

Шейла Райли тоже не любит миссис Лайднер. Как-то онаприезжала на раскопки, один раз в автомобиле, и дважды — на лошади, вернее, надвух лошадях, с каким-то молодым человеком. Инстинктивно я чувствовала, чтомисс Райли питает слабость к молчаливому юному американцу, мистеру Эммету.Когда он бывал на раскопках, она не упускала случая поболтать с ним. Он, думаю,тоже не был к ней равнодушен.

Однажды за ленчем миссис Лайднер затеяла об этом разговор,по-моему, довольно рискованный.

— Эта девчонка Райли проходу не дает Дэвиду, — сказала онасо смешком. — Бедный Дэвид, она охотится за вами даже на раскопках! До чегоглупы эти молодые девицы!

Мистер Эммет не сказал в ответ ни слова, но даже сквозьзагар было видно, как он покраснел. Он поднял глаза и в упор посмотрел на нее.В его прямом, твердом взгляде читалось что-то похожее на вызов.

Она беспомощно улыбнулась и отвела взор.

Отец Лавиньи, мне послышалось, что-то тихо пробормотал. Ясказала “Простите?”, но он не ответил и только покачал головой.

В тот же день мистер Куолмен сказал мне:

— Видит Бог, вначале миссис Лайднер ужасно мне непонравилась. Все время обрывала меня, рта раскрыть не давала. А теперь ничего,привык. На самом деле она добрейший человек. Из тех, кому без оглядки можновыложить все, что у тебя на душе. А на Шейлу у нее зуб, я знаю. Да Шейла и самахороша — грубит ей почем зря… Что хуже всего в Шейле — она совершенно не умеетсебя вести. И характер у нее — просто черт в юбке!

Охотно верю, подумала я. Доктор Райли избаловал ее.

— Конечно, она здесь единственная молоденькая девушка, вот ивозомнила о себе. Но это еще не повод, чтобы разговаривать с миссис Лайднер какс двоюродной бабушкой. Разумеется, миссис Лайднер — не девочка, но выглядит оначто надо, ни дать ни взять, сказочная фея… Такие, знаете, являются из болотноготумана и манят за собою.

Помолчав, он грустно добавил:

— А Шейла, разве станет она манить кого-то? Вот отшить парня— это пожалуйста, это она умеет.

Вспоминаются мне еще два происшествия, более или менеезнаменательные.

Как-то я зашла в лабораторию взять ацетона, чтобы стеретьклей, которым испачкала пальцы, когда склеивала керамику. Мистер Меркадо сиделв углу за столом, положив голову на руки, и я подумала, что он спит. Я взялабутылку и вышла.

Вечером, к моему удивлению, миссис Меркадо вдруг набросиласьна меня.

— Это вы унесли ацетон из лаборатории?

— Да, — сказала я.

— Вы же отлично знаете, что в “музее” всегда стоит пузырек сацетоном.

Она вся просто исходила злобой.

— Разве? Я не знала.

— Все вы прекрасно знаете! Вы просто шпионите за всемиподряд. Знаю я вас, медицинских сестричек. Я в недоумении уставилась на нее.

— Не понимаю, о чем вы, миссис Меркадо, — ответила я с,достоинством. — Позвольте заверить вас, мне нет ни малейшей надобности, как вывыразились, шпионить за кем-либо.

— Да неужели? Думаете, я не знаю, для чего вы здесь?!