С этими словами она подала мне еще одно письмо.

“Ты думаешь, тебе удалось скрыться. Ошибаешься. Меня непроведешь. Я все время говорю тебе это. Смерть грядет”.

— А неделю назад — это! Оно появилось прямо здесь, у меня настоле. Его даже по почте не отправляли!

Я взяла листок. Письмо состояло всего из одной фразы,нацарапанной наискось:

“Я здесь”.

Миссис Лайднер пристально посмотрела мне прямо в глаза.

— Поняли? Вы поняли? Он хочет убить меня. Это Фредерик или…Уильям… Он хочет меня убить! — вскричала она высоким, срывающимся голосом.

Я схватила ее за руку.

— Ну, полно, полно, — сказала я твердо. — Не отчаивайтесь.Мы же охраняем вас! Есть у вас нюхательная соль?

Она указала на умывальный стол. Я поднесла ей к носу флакон.

— Ну вот, так-то лучше, — сказала я, видя, как порозовели унее щеки.

— Да. Мне уже лучше… Ну, вот, мисс Ледерен, теперь выпонимаете, почему я в таком состоянии? Когда мы увидели незнакомца,заглядывающего в окно, я подумала: “Это он!” Даже когда я впервые увидела вас,меня охватило смятение. А вдруг это переодетый мужчина, подумала я…

— Господи, какие фантазии!

— О, я понимаю, это звучит нелепо. Но вы ведь вполне моглиоказаться не медицинской сестрой, а его пособницей.

— Что за чепуха!

— Конечно. Но я от страха просто потеряла голову. Меняосенила внезапная мысль:

— Но вы должны узнать своего мужа, правда?

— Не уверена. Ведь прошло больше пятнадцати лет. Я могу и неузнать его в лицо. Она вздрогнула.

— Однажды ночью я видела его лицо, мертвое лицо. Сначала яуслышала, что кто-то стучит в окно. А потом увидела лицо. Мертвенно-желтое,призрачное, оно, оскалившись, глядело на меня из-за стекла. Я страшнозакричала, и все сбежались и стали уверять меня, что там ничего нет!

Тут я вспомнила миссис Меркадо.

— А вам не приснилось все это? — спросила я с сомнением вголосе. — Вы уверены?

— Нет! Не приснилось!

Но я не разделяла ее уверенности. Ничего удивительного, чтов ее состоянии ночные кошмары подобного рода преследуют ее и что в моментпробуждения она легко может счесть их явью. Однако я положила себе за правилоникогда не противоречить пациентам. Я постаралась, сколько могла, успокоитьмиссис Лайднер и убедить ее, что, если в округе появится незнакомец, его всетотчас заметят.

Кажется, мне удалось немного рассеять ее страхи, и яотправилась на поиски доктора Лайднера, чтобы передать ему наш разговор.

— Рад, что она все рассказала вам, — сказал он просто. — Еесостояние страшно тревожит меня. Все эти стуки и мертвые лица — конечно жечистейшая фантазия. Не знаю, право, как все-таки быть. А вы сами-то что об этомдумаете?

Что-то в его тоне насторожило меня, однако я ответила безпромедления:

— Вполне возможно, что письма эти — чья-то жестокая излобная шутка.

— Да, весьма вероятно. Но как же все-таки быть? Эта историябуквально сводит ее с ума. Просто не знаю, что придумать.

К сожалению, я тоже не знала. Мне вдруг пришло в голову, чтоздесь не обошлось без женщины. Ведь письма, похоже, написаны женской рукой.Невольно я подумала о миссис Меркадо.

Допустим, она случайно узнает тайну первого брака миссисЛайднер. Почему бы ей не потешить свою злобу?

Мне не хотелось посвящать мистера Лайднера в свои догадки.Никогда не знаешь, как человек воспримет твою версию.

— Ну что же, — бодро заключила я. — Будем надеяться налучшее. Мне кажется, миссис Лайднер должна чувствовать себя гораздо спокойнее,хотя бы уже потому, что открыла мне свою тайну. Знаете, так всегда бывает. Еслизамыкаешься в себе со своей болью и страхом, это неизбежно приводит к нервномусрыву.

— Очень рад, что она все рассказала вам, — повторил он. —Это хороший знак. Стало быть, вы ей понравились и она доверяет вам. Однако чтоже все-таки предпринять? Ума не приложу.

У меня так и вертелось на языке спросить его, почему бы обопасениях миссис Лайднер не намекнуть осторожно местной полиции. Какобрадовалась я впоследствии, что не задала ему этого вопроса!

В тот же день произошел один довольно странный случай.

Назавтра мистер Коулмен собирался в Хассани за деньгами длярабочих. Он хотел прихватить наши письма, чтобы успеть к авиапочте. Обычно этиписьма лежали на подоконнике в столовой, в деревянном ящичке. Вечером мистерКоулмен принялся разбирать их, складывать стопками и перевязывать резинкой.

Вдруг он громко хмыкнул.

— Что случилось? — спросила я.

Он с усмешкой протянул мне конверт.

— Опять наша Прекрасная Луиза! По-моему, у нее не все дома.Вы только посмотрите на этот адрес! Сорок вторая улица, Париж, Франция.Какая-то ерунда, а? Как по-вашему? Может, вы сходите к ней, спросите, что онасебе думает? Она только что ушла спать.

Я взяла письмо, сбегала к миссис Лайднер, и она исправилаадрес.

Ее почерка я раньше не видела и удивилась — он показался мнезнакомым. Я тщетно пыталась вспомнить, где я могла его видеть? И вдруг срединочи меня осенило: он чрезвычайно похож на почерк, которым написаны анонимныеписьма, только, пожалуй, чуть крупнее и небрежнее.

Что же получается? — думала я. Неужели миссис Лайднер самапишет эти письма? А доктор Лайднер, кажется, подозревает это…

Миссис Лайднер рассказывала мне о себе в пятницу. А утром всубботу, как мне показалось, обстановка у нас немного разрядилась.

Правда, миссис Лайднер держалась со мной несколько натянутои подчеркнуто избегала оставаться tete-a-tete. И неудивительно! Такое не размне встречалось. Женщины сплошь и рядом в порыве откровенности поверяютсиделкам свои тайны, а потом чувствуют себя неловко и сожалеют о своейдоверчивости. Такова уж человеческая природа!

Разумеется, я ни словом не напоминала ей о нашем разговоре истаралась касаться только насущных тем.

Мистер Коулмен, прихватив сумку с письмами, отбыл утром нагрузовике в Хассани, где среди прочих дел ему предстояло выполнить несколькопоручений, которыми его обязали коллеги. Главная же цель поездки — получить вбанке деньги в монетах малого достоинства и привезти их в Тель-Яримджах, чтобырасплатиться с рабочими. Ясно, что все эти дела займут много времени, и мы неожидали его возвращения раньше полудня. Более того, я подозревала, чтозавтракать мистер Коулмен намерен в обществе Шейлы Райли.