Ему тогда помог деревенский дурачок. На убогого проклятие неподействует, успокоил он стоявших вокруг крестьян, а затем увидел по их лицам,что и без этих слов парня все равно оставили бы ему на съедение. То есть впомощь.

Когда все разбежались, он начинил окорок ядом так, как давнохотел попробовать. Это было его собственное изобретение. Сперва острым железнымпрутом он проколол дырки в мясе, а затем заостренными трубочками, сделанными извысушенного купыря, тонкими и полыми внутри, утыкал мясо со всех сторон какможно глубже, вставляя их в готовые отверстия. Яд разболтал в воде, прикрикиваяна дурачка, чтобы не отвлекался на его действия, а следил за костром – ониразвели вокруг узкую полосу огня, не дававшую крысам подобраться к окорокураньше времени. Затем взял самую длинную и тонкую трубку и очень осторожноприступил к завершающему этапу: всасывал раствор в трубку, вовремяостанавливаясь, чтобы тот не попал в рот, а затем впрыскивал по очереди вкаждую из тех, что были воткнуты в мясо. Закончив работу, он подождал некотороевремя, а затем вытащил трубки из окорока.

Купырь, как он и опасался, оказался непрочен, и часть трубокполомалась… «Надо было дудник брать», – подумал он, но дудника наближайшем берегу не росло, а искать подходящее болото с его зарослями не быловремени. Они с дурачком потушили костер, и он приказал ему убираться, а самотошел в сторону и принялся ждать.

Крысы пришли, не боясь его, и проделали с окороком все то,что и должны были проделать. А яд подействовал даже быстрее, чем он надеялся.Выходит, трубки не подвели.

После он разбросал по всей деревне трупики околевших крыс,смазав некоторым из них шкурки заранее отрезанным с окорока салом. Но прочиесожрали бы их и без этого. Они сожрали отравленную падаль, и дохлые крысы убилиживых. Так оно всегда и бывает, сказал он себе. Так оно и бывает, и не только скрысами.

Из окоченевших тушек получилась гора размером с дом. Онвелел всем местным тщательно собрать дохлых крыс, припугнув их тем, что иначеКрысиный Король может разгневаться таким пренебрежением к его погибшимподданным, и жители подчинились. Они во всем его слушались – до поры довремени.

Конечно, они его боялись. Боялись и ненавидели. Когда-то ихотношение причиняло ему страдания, но со временем он загрубел настолько, чтостал находить в этом мрачное удовольствие. Нет, он вовсе не был избавителем вих глазах – всего лишь меньшим из зол. Но, избавившись от большего, люди оченьбыстро забывали о том, какой участи избежали, и искали, на кого обратить гневза перенесенные мытарства.

Именно поэтому, закончив свою работу, он никогда не задерживалсяна одном месте. К тому же цена, которую он назначал, представлялась весьмавысокой даже до того, как крысы были уничтожены. А уж после их гибели онаказалась и вовсе несоразмерной сделанному. Иногда находились охотники облегчитьего тяжелую ношу, прибрав себе часть полученной им награды. Поэтому со временемон научился пугать их так, чтобы надолго отбить охоту идти за ним по следу, аиспугав, пользоваться выигрышем во времени и быстро исчезать.

На тех крысах, которых жители хотели оставить себе вкачестве назидания и напоминания о том, что случилось, – как правило, этобыли особенно крупные звери, или странного окраса, или такие, у которых имелосьредкое уродство, – он ставил свой знак: надрезал на загривке шкуркузверька крест-накрест, подсекал мышцы и немного приспускал кожу вниз, оставляякрасный треугольник. В этом не было никакого особого смысла, но ему и нетребовался смысл – достаточно того, что люди видели знак и помнили о том, ктоего поставил.

Разложив под деревом свои вещи, он принялся неторопливооблачаться. Сперва сорочка, а на нее – верхнее платье, котта – но не такая, чтоносят честные горожане, не совершающие сделок с нечистой силой и не служащиеей, из одноцветной, хоть и яркой, материи, а пестрая, из лоскутов. Синий,желтый, красный, черный, зеленый… Он пристегнул рукава, один синий, другойжелтый, и надел на голову желтое кале. Ткань, подкрашенная шафраном, немноговыцвела от времени, но вышитый на ней знак – черная крыса с разинутой пастью,прижатая к земле красным посохом – был таким же ярким, как и в тот день, чтовышел из-под иглы девушки-рукодельницы.

К шесту, на котором болталась связка набитых сухой травойкрысиных тушек, он привязал несколько бубенцов. Теперь ему не нужно прятаться –наоборот, чем больше внимания он привлечет, тем лучше.

Последнее, что он бережно достал из своего необъятного мешкаи повесил себе на шею, была дудочка – простенькая дудочка на шнурке. Он поднесее ко рту, и короткие переливы огласили окрестный лес и спугнули любопытныхдятлов с соседнего дерева.

Теперь он был полностью готов. Под дубом стоял тот, комупредстояло спасти город Хамельн.

Крысолов».

* * *

Комната, которую им выделили для допросов, напоминалабудуар, но Бабкин решил, что придираться не стоит. Возможно, подумал он, длядевушек эта обстановка подойдет как нельзя лучше.

Рыжая Женя Коромыслова сидела в кресле напротив него,закинув ногу на ногу, освещенная мягким светом, падавшим из узкого, какбойница, окошка за спиной Сергея.

– Гражданин начальник, дай закурить, а? – нарочитогнусаво протянула она.

Некурящий Бабкин всегда носил с собой пачку сигарет изажигалку, на опыте не раз убеждаясь, насколько вовремя предложенная сигаретаоблегчает общение.

– «Мальборо» только, – с извиняющейся интонациейсказал он.

– Плевать! Пускай «Мальборо»…

Бабкин протянул початую пачку, щелкнул зажигалкой, и Женькаторопливо вытащила сигарету, закурила, затянулась с такой жадностью, чтомысленно он посочувствовал ей – в гроте, конечно, курить русалке было нельзя, ав той комнате, где они сидели под наблюдением, тем более.

«Чертовски соблазнительна», – вот что приходило вголову, когда он смотрел на нее. Книжное какое-то выражение, немногоустаревшее, но очень подходящее к рыжеволосой русалке, выпускавшей дым из четкоочерченных, ярких, как маки, губ. «Чертовски соблазнительна». На тонкой рукеболтался простенький браслет из разноцветного бисера, и Бабкин, удивленный тем,что красавица носит ерундовую вещицу, вгляделся в него. Не такой уж он был ипростенький, этот браслетик: бусинки складывались в рисунок из цветов с желтымисерединками и белыми лепестками, незаметный на первый взгляд. Но русалке, решилСергей, украшение совсем не подходило.

– Расскажи, как у тебя день сегодня складывался, –попросил он, непринужденно переходя на «ты».

– Я уже рассказывала!

– Ты невнимательно вспоминала, могла что-то важноезабыть… Попробуй еще раз.

Слушая девушку и делая попутно короткие пометки в блокноте,Бабкин понимал, что она повторяет сказанное прежде. Была в гроте убитой два раза,один раз – одна, второй раз с Эль. «Эль – это у нас нимфетка… Проверить».Приходила поболтать, поесть сладостей, просто убить время: гости плавали впервом озере, соревновались друг с другом.