Спросить у Булкокса, ломал ли он в недавнее время запястье.Тот ответит: нет, не ломал. Тогда публично, при свидетелях, разоблачитьЦурумаки. Начать с подлого, немыслимого для секунданта обмана. Затем сразуперейти к главному – бросить обвинение в заговоре против Окубо. Доказательствнет, но вероломство, проявленное Доном, настроит свидетелей против японца изаставит их выслушать вице-консула до конца. Хоть Булкокс и вне себя отревности, но он человек государственный и отлично поймёт всю важностьсделанного заявления. Мало того, что Цурумаки организовал политическоеубийство, он ещё и предпринял попытку бросить тень на Британию и на еёпредставителя. Тайное сделается явным, и тут уж станет не до дуэли. Зрителейждёт разочарование.

Если б не головная боль и тревога за О-Юми, титулярныйсоветник несомненно придумал бы что-нибудь ненадёжней. «Резервный план»,хрупкое порождение мигрени, оказался никуда не годен и бесславно рассыпался впрах от первого же соприкосновения с реальностью.

– Достопочтенный предупредил меня, что вы на такоеспособны, – поморщился Раскин. – Нет-нет, никаких извинений. Поединоксостоится в любом случае.

– Я не намерен извиняться, – холодно уверил еговице-консул. – Речь идёт о вопросе государственного з-значения.

На лице майора застыло выражение туповатой непреклонности.

– Я получил ясную инструкцию. Никаких переговоров междупротивниками. Угодно вам выбрать шпагу?

– Эй, Раскин, что вы там тянете? – раздражённокрикнул Булкокс.

– Мне стало известно, что у вашего друга недавно былперелом правой руки, – поспешно сказал секунданту Фандорин, начинаяволноваться. – Если это так, то дуэль на шпагах состояться не может. Обэтом, собственно, я и собирался…

Англичанин брезгливо перебил:

– Чушь. Никакой руки Алджернон не ломал. Этот фокус увас не пройдёт. Мне говорили, что среди русских мало джентльменов, но всемуесть границы!

– После Булкокса я займусь вами, – пообещалтитулярный советник. – И заколочу эти слова обратно в вашу чугуннуюб-башку.

Постыдную несдержанность, проявленную Фандориным, можно былообъяснить разве что досадой на самого себя – Эраст Петрович уже начиналдогадываться, что из его плана ничего не выйдет. Достаточно было посмотреть наЦурумаки, тот не скрывал торжествующей ухмылки. Догадался о «плане»? И теперь,конечно, уверен, что переиграл русского.

Но оставалась ещё одна надежда – рассказать всё Булкоксу,когда они встанут лицом к лицу.

Вице-консул, не глядя, вытянул одну из шпаг за обтянутуюкожей рукоятку.

Сбросил наземь плащ, остался в одной рубашке.

Майор обнажил саблю.

– Займите позицию. Соедините клинки. Начинать по моемуудару. Согласно условиям, бой продолжается до тех пор, пока один из противниковспособен держать оружие. Go!

Он звонко стукнул саблей по скрещённым шпагам и отскочил всторону.

– Я должен вам что-то сообщить, – быстро инегромко, чтобы не вмешались секунданты, начал Фандорин.

– Ха! – выдохнул вместо ответа достопочтенный иобрушил на противника целый каскад яростных ударов.

Едва успевая прикрываться, вице-консул был вынужденотступить.

Сверху донеслись возгласы, шум аплодисментов, женский голоскрикнул «Браво!»

– Да постойте вы, черт подери! Успеем ещё подраться! Мыс вами стали жертвой политической интриги…

– Убью! Убью! Только не сразу. Сначала оскоплю, какбарана, – прохрипел Булкокс и, скользнув клинком по шпаге Фандорина,сделал выпад, целя прямо в пах.

Эраст Петрович увернулся чудом, упал, вскочил на ноги, сновазанял оборонительную позицию.

– Вы, идиот! – прошипел он. – Речь идёт очести Британии!

Но посмотрел в налитые кровью глаза достопочтенного и вдругпонял, что тот попросту не слышит, что ему сейчас нет дела ни до честиБритании, ни до вопросов государственного значения. Какой Окубо, какие интриги?Это был древний, как мир, бой самцов из-за самки, бой, важней и беспощаднейкоторого нет ничего на свете. Умный Дон понимал это с самого начала. Знал, чтонет силы, способной утихомирить жажду крови, одолевающую брошенного любовника.

И титулярному советнику стало страшно.

По тому, как Булкокс нападал, как уверенно отражал неуклюжиеконтрвыпады бывшего чемпиона Губернской гимназии, было совершенно ясно, чтоисход дуэли предрешён. Англичанин мог убить противника уже много раз, мешалотолько одно: он твёрдо вознамерился осуществить свою угрозу и нацеливал всесвои атаки исключительно в область фандоринских чресел. Это отчасти облегчалозадачу более слабого противника – ему достаточно было сосредоточиться на защитеодной части тела, но сопротивление не могло продолжаться долго. Непривычная кфехтованию кисть онемела, парировать удары становилось всё трудней.

Неоднократно Эраст Петрович, не удержавшись на ногах, падал,и Булкокс ждал, пока он поднимется. Дважды пришлось отбивать пропущенный выпадголой левой рукой, а один раз острие пробороздило-таки бедро – Фандорин еле-елевывернулся.

Рубаха была чёрной от грязи и зеленой от травяного сока; нарукаве расплывались алые пятна, по ноге тоже стекала кровь.

От безнадёжности у титулярного советника возникла отраднаямысль – раз уж всё пропало, не подбежать ли к Дону, не пропороть ли емунапоследок толстое брюхо?

Попытки вразумить Булкокса вице-консул давно оставил – берегдыхание. Смотрел только в одну точку, на стремительный клинок врага.Контратаковать не пытался, какой там. Лишь бы отбить сталь сталью, а неполучится – рукой.

Чувствовалось, что англичанин по утрам не бегает кругамивокруг крикетной площадки, не растягивает эспандер и не поднимает тяжёлых гирь.Несмотря на всю искушённость и ловкость, Булкокс начинал уставать. По егобагровому лицу ручьём стекал пот, огненные кудри слиплись, движения делалисьвсё экономичней.

Вот он остановился, неаристократично вытер лоб рукавом.Процедил:

– Ладно, черт с тобой. Умри мужчиной.

За этим последовал бешеный натиск, загнавший ЭрастаПетровича в угол площадки, к самым кустам. Серия выпадов завершилась мощнымрубящим ударом. Фандорин и на этот раз успел отскочить, но на том-то и строилсярасчёт нападавшего: под каблуком вице-консула оказалась коряга, и он упалнавзничь. Публика наверху заахала, увидев, что на сей раз достопочтенный уже недаст противнику подняться, – спектакль подошёл к концу.