– Если ты считаешь так из-за тт-тех глупостей, которые яговорила в суде, то я нн-не могу поверить, будто ты не пон-ннимаешь, почему яэто сделала.

Он окинул ее презрительным взглядом.

– Конечно, я знаю, почему ты это сделала! Чтобы достичьсвоей цели. Ради этого ты готова на все. Если бы это могло тебе помочь, тыпереспала бы со змеей!

– Почему ты говоришь мне это? – вскричала она.

– Потому что в тот же день, когда твой детектив сказал тебе,что я виноват в исчезновении Роберта, ты стояла со мной в этой проклятой церквии клялась любить меня до гроба! Ты была готова выйти замуж за человека,которого считала убийцей, ты была готова спать с убийцей.

– Ты сам не веришь в это! Я смогу доказать, я еще не знаюкак, но смогу… если ты только дашь мне шанс…

–Нет.

–Ян.

– Я не хочу никаких доказательств.

– Я люблю тебя, – судорожно произнесла она.

– Я не хочу твоей любви и не хочу тебя. А теперь… – онподнял взгляд, когда Долтон постучал в дверь.

– Мистер Лэримор, милорд.

– Скажи, что я сейчас приму его, – сказал Ян, и Элизабетахнула.

– Ты… ты собираешься заняться делами, не договорив со мной?

– Не совсем так, любовь моя. Я послал за Лэримором по другойпричине.

Страх, которому не было определения, пробежал у нее по спинеот тона, каким это было сказано.

– По какой… какой причине ты хочешь встретиться со своимадвокатом в такое время?

– Я начинаю бракоразводный процесс, Элизабет.

– Чч-что? – выдохнула она, и пол начал уходить у нее из-подног. – На каком основании! Из-за моей глупости?

– Уклонение от супружеских обязанностей.

В этот момент Элизабет была готова сказать и сделать что угодно,лишь бы достучаться до него. Она не могла поверить, просто не моглапредставить, что тот нежный и страстный человек, который так любил ее, может слегкостью вычеркнуть ее из своей жизни – даже не выслушав, не дав возможностивсе объяснить. Глаза ее наполнились слезами, и она предприняла последнююотчаянную попытку.

– Ты будешь выглядеть ужасно глупо, милый, если объявишь всуде, что я уклоняюсь от выполнения супружеского долга, потому что сразу послетебя выступлю я и заявлю, что горю желанием сдержать данную у алтаря клятву.

– Если через три минуты ты не покинешь этот дом, – ледянымтоном предупредил Ян, – я изменю основание для развода на адюльтер.

– Я не изменяла тебе.

– Может быть, и нет, но у тебя уйдет чертовски много временина то, чтобы доказать это. У меня есть некоторый опыт в делах такого рода. Атеперь, в последний раз говорю тебе – уходи из моей жизни. Все кончено. – Ичтобы доказать это, Ян подошел к столу, сел и позвонил в колокольчик. – Проводисюда Лэримора, – сказал он Долтону.

Элизабет застыла, не зная, что сделать, чтобы удержать егоот поступка, который может оказаться непоправимым. Всем своим существом оначувствовала, что он любит ее. Если бы это было не так, он не испытывал бы к нейсейчас такой ненависти… Но то, что он собирается сделать… она повернулась кнему, мысленно прокручивая в голове историю с Лабрадором, рассказанную ейвикарием.

Нет, она не собака и не позволит ему избавиться от себя такимобразом.

Она подошла к столу и, положив на него вспотевшие ладони,стала смотреть на Яна, пока не заставила его поднять голову. Глядя ему прямо влицо, она произнесла дрожащим голосом:

– Послушай меня внимательно, милый, потому что, даю тебеслово, я не дам тебе вычеркнуть меня из своей жизни. Ты дал мне свою любовь, ия не позволю тебе отобрать ее у меня. И чем больше ты будешь стараться, темтруднее тебе будет сделать это. Я буду преследовать тебя даже во сне, так жекак твой образ мучил меня каждую ночь, когда я была вдали от тебя. Ты будешьлежать без сна в своей постели и тосковать обо мне, зная, что я тоже не сплю итоскую о тебе. И когда ты больше не сможешь этого выносить, ты придешь ко мне.А я буду тебя ждать. Я заплачу в твоих объятиях и попрошу у тебя прощения завсе, что сделала, а ты поможешь мне найти способ простить себя…

– Черт тебя подери! – заорал Ян, побелев от бешенства. – Чтоя должен сделать, чтобы ты замолчала?!

Элизабет вздрогнула от ненависти, прозвучавшей в голосе,который она так любила. Она глубоко вздохнула и попросила Господа не дать ейзаплакать, пока она не закончит.

– Я очень сильно обидела тебя, любовь моя, и, наверное, будуобижать тебя еще в течение ближайших пятидесяти лет. И ты тоже будешь делатьмне больно, Ян, но надеюсь, ты больше никогда не сделаешь мне так больно, каксейчас. Но если этому суждено случиться, я вытерплю, потому что иначе мнепридется жить без тебя, а это уже не жизнь. Разница между нами в том, что я этознаю, а тебе еще только предстоит это понять.

– Теперь ты закончила?

– Не совсем, – сказала Элизабет, выпрямляясь при звукахшагов в коридоре.

– Осталось только одно, – она вскинула дрожащий подбородок.– Я не твой Лабрадор! И ты не выкинешь меня из своей жизни, потому что я сама вней не останусь.

Когда Элизабет ушла, Ян тупо оглядел пустую комнату, вкоторой она была еще несколько секунд назад, и попытался понять, что она хотеласказать своим последним замечанием. В кабинет вошел Лэримор, и он кивнул ему,молча приказывая садиться.

– Из вашей записки я заключил, что вы собираетесь подать наразвод? – тихо спросил Лэримор, открывая папку с бумагами.

Слова Элизабет снова зазвучали в ушах у Яна, и он намгновение заколебался, но потом вспомнил, сколько лжи было в их отношениях,начиная с той ночи, когда они встретились, и кончая той ночью, когда онивиделись в последний раз. Он вспомнил свои терзания в первые недели ееисчезновения и сравнил их со своим теперешним состоянием холодного блаженногоотупения. После долгого молчания Ян посмотрел на своего адвоката, который ждалего ответа, и медленно кивнул.

На следующий день Элизабет в своем доме на Променад-стрит немогла дождаться, когда принесут утренние газеты. «Таймс» реабилитировала Яназаголовком на всю первую полосу:

УБИЙЦА-МАРКИЗ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ОКАЗАЛСЯ НЕСЧАСТНЫМ МУЖЕМ

«Лондонская газета» иронически отмечала, что "маркизКенсингтонский заслуживает не только оправдания, но и медали за «выдержку истойкость».