Далее следовало длинное изложение тех глупостей, которыеЭлизабет наговорила в суде.

За день до суда Ян был подозреваемым, и все его избегалипосле суда он завоевал симпатии и сочувствие всего города. Однако простой людговорил, что дыма без огня не бывает и что богатый всегда откупится там, гдебедного повесят. И те, кто так считал, теперь всегда будут связывать имя Яна созлодейством – в этом Элизабет не сомневалась.

Статус самой Элизабет также претерпел кардинальныеизменения. Она не была больше третируемой или неверной женой, и большинствоженщин, которые вели скучную, однообразную жизнь, восхищались ею, тем же, укого не было никакой жизни, она была безразлична, и наконец, джентльмены извысшего общества, для порядка сурово покачав головой, простили ее, так как ихсобственные жены ничем не отличались от той Элизабет, какой она показала себя впалате лордов. Если бы не Родди Карстерс, который настоял, чтобы Элизабетпоявилась в свете на той же неделе, она скорее всего спряталась бы за чугуннымиворотами на Променад-стрит и дни и ночи ждала Яна.

Однако ничего хуже нельзя было и придумать, потому что Янвопреки ее уверенности не собирался к ней возвращаться. От Александры иДжордана Элизабет знала, что Ян вернулся к делам, что через неделю послеоправдания его видели в «Блэкморе», где он играл в карты с друзьями, что еговидели в опере с приятелями, и что вообще он живет нормальной жизнью человека,который умеет хорошо поработать, а после работы – хорошо развлечься.

Этот образ разительно отличался от человека, который был еемужем, – бесконечная круговерть светской жизни всегда раздражала и утомлялаего.

Элизабет пыталась утешить себя мыслью, что таким образом онпытается забыть о ней и заглушить тоску одиночества. Она писала ему письма, ноего слуги приносили их обратно нераспечатанными.

Наконец она решила последовать его примеру и тоже окунутьсяв светскую жизнь. Казалось, это был единственный способ отвлечься отмучительного ожидания, но проходили дни, и ей все труднее становилосьудерживать себя от желания пойти к мужу и попытаться объясниться с ним еще раз.Иногда они встречались где-нибудь на балу или в опере, и у нее каждый разобрывалось сердце, когда он, скользнув по ней равнодушным взглядом, невозмутимоотворачивался. Его дядя предупреждал ее, что просить у Яна прощения бесполезно,но старый герцог похлопал ее по руке и наивно сказал:

«В конце концов он сам придет к тебе, моя дорогая».

В конце концов Алекс убедила Элизабет вести себя так женезависимо и безразлично. В тот вечер Элизабет увидела Яна на балу у лорда иледи Франклин.

Он разговаривал с каким-то приятелем. Собравшись с духом,она начала открыто флиртовать с виконтом Шеффилдом. Вальсируя скрасавцем-виконтом, она продолжала краем глаза наблюдать за реакцией Яна. Онпосмотрел на нее пустым взглядом, как сквозь стекло. В тот вечер он ушел с балапод руку с леди Джейн Эдисон. Впервые после их разрыва он оказал вниманиекакой-то конкретной женщине. Это больно задело Элизабет, она надеялась, что онбудет вести себя как мужчина, который, может быть, и не чувствует расположенияк своей жене, но и к другим женщинам тоже равнодушен.

Алекс была возмущена.

– Он решил бороться с тобой твоим же оружием! – воскликнулаона, когда они с Элизабет вернулись с бала. – Он не должен был так себя вести.Он должен был почувствовать ревность и прибежать к тебе! Возможно, он иревновал, – сказала она в утешение, – и именно поэтому решил заставитьревновать и тебя.

Элизабет печально улыбнулась и отрицательно покачалаголовой.

– Когда-то Ян сказал мне, что всегда умел поставить себя наместо противника. Он просто показал мне, что прекрасно понимает, почему яфлиртую с

Шеффилдом, и дал понять, чтобы я не беспокоилась на этотсчет впредь. Он действительно хочет вычеркнуть меня, понимаешь. Не думай, чтоэто просто желание немного помучить, прежде чем простить.

– Ты правда думаешь, что он хочет вычеркнуть тебя из своейжизни навсегда? – беспомощно спросила Александра и, сев рядом с Элизабет надиван, обняла подругу за плечи.

– Я уверена в этом.

– Тогда что ты намерена делать?

– Что придется – все, что смогу придумать. До тех пор, покаон будет видеть меня везде, куда бы ни пошел, он не сможет полностью выброситьменя из головы. И это даст мне шанс на победу.

Доказательство того, что она ошибалась, не замедлилопоявиться. Примерно через месяц после суда Бентнер постучал в дверь гостиной,где сидели Элизабет и

Александра.

– К вам пришел мистер Лэримор, – сообщил он, поскольку зналадвоката Яна в лицо. – Он говорит, что должен вручить вам какие-то бумаги, иобязательно лично в руки.

Элизабет побледнела.

– Он сказал, что это за бумаги?

– Он отказывался говорить, но я сказал ему, что не стануотвлекать вас, если не смогу объяснить причину такой необходимости.

– И что же это за бумаги? – без нужды повторила вопросЭлизабет, уже зная ответ на него.

Бентнер отвел глаза, и лицо его сморщилось от огорчения.

– Он сказал, что это документы, имеющие отношение к разводу.Все закружилось перед глазами Элизабет, когда она попыталась встать.

– Боюсь, что начинаю ненавидеть этого человека, –воскликнула Александра, поддерживая подругу и с трудом сохраняя самообладание.– Даже Джордан начинает злиться на него за то, что он так затянул вашу ссору.

Сейчас Элизабет не воспринимала никаких утешений, боль былатак велика, что она утратила способность испытывать еще какие-либо чувства. Онаотвела от себя руки Александры и посмотрела на Бентнера. Если она сейчас приметэти документы, отсрочить развод будет уже невозможно, но зато прекратится этамучительная неизвестность. По крайней мере это облегчит на время постояннуютупую боль, от которой ей некуда было деться. У нее осталось только одно

Средство, чтобы выиграть эту тяжелейшую битву, и, собрав всесвои силы, Элизабет медленно произнесла:

– Скажи мистеру Лэримору, что, пока ты обедал, я ушла издома. Скажи ему, что справился у моей горничной, и она сказала тебе, что ясобиралась сегодня поиграть в карты с… – она посмотрела на Александру,спрашивая у нее разрешения, и та энергично кивнула, – с герцогиней Хостонской.И придумай мне список занятий на весь сегодняшний и на завтрашний день – ипобольше подробностей, Бентнер, чтобы мое отсутствие дома не вызвало никакихподозрений.

Другой дворецкий, который не питал бы такого пристрастия ковсякого рода тайнам, может быть, и не разгадал бы ход мыслей Элизабет, ноБентнер сразу закивал и заулыбался.