– Вы спрашиваете об этом таким невинным голосом, –улыбнулся вампир. – Да, думаю, именно так оно и было. Впрочем, при свечахя выглядел не так сверхъестественно. Но я даже и не пытался притворяться передней и изображать обычного человека. «У меня в запасе несколько минут, –начал я, – но то, что я собираюсь сказать, для тебя очень важно. Твой братсмело дрался на дуэли и вышел победителем, но – увы! – это еще не все.Смерть все же настигла его, подкравшись сзади, как тать в ночи. Несмотря на всесвое мужество и великодушие, он оказался бессильным перед ней. Главное, чтотеперь судьба плантации и дома целиком зависит от тебя. Ты должна занять местобрата, не обращая внимания на возмущение и недовольство общества и призывы кздравому смыслу, а за ними дело не станет. Ты можешь управлять делами и спастиплантацию. Все, что от тебя требуется, – не дать убедить себя в обратном.Не слушай никого. Земля осталась точно такой же, какой была вчера, когда твойбрат спал в комнате наверху. Ничего не изменилось, но теперь, когда его большенет на свете, тебе самой придется браться за дело. Если же ты поступишьнаоборот, ты потеряешь и землю, и семью. Тебе и твоим сестрам не останетсяничего, кроме жалкого существования на скудный пансион, и вашим уделом окажутсякрошки и объедки с роскошного стола жизни, предназначенной для вас. Учись тому,что тебе может пригодиться, и не останавливайся ни перед какими трудностями.Вспоминай мои слова каждый раз, когда у тебя возникнут сомнения в правильностиизбранного пути, и черпай в них силы, чтобы идти дальше. Твой брат мертв, твоясудьба – в твоих собственных руках».

Я видел по ее лицу, что она вслушивалась в каждое мое слово.Предотвращая неизбежные вопросы, я объяснил ей еще раз, что у меня нет времени.Приложив все свое умение, я постарался уйти так быстро и незаметно, чтобы ейпоказалось, будто я растаял в воздухе или провалился сквозь землю. Я спустилсяв сад и взглянул наверх. Некоторое время она стояла освещенная пламенем свечей,затем прошла по темной галерее, наверное, искала меня между колонн, и в концеконцов вернулась в комнату, где ее ждали сестры. – Вампирулыбнулся. – Судя по тому, что по округе не поползли слухи о привидении,явившемся Бабетте Френьер, она сохранила мой визит в тайне. На смену первомувзрыву горя, вызванному известием о смерти молодого плантатора, и сочувственнымпересудам насчет бедных женщин, оставшихся одинокими, без мужчины, способногопозаботиться о них, пришло возмущенное негодование, когда Бабетта ясно далапонять, что намерена сама управлять плантацией и всеми делами. Несмотря натрудности и отсутствие опыта, ей быстро удалось собрать приданое для младшейсестры. Сама она вышла замуж год спустя. Все это время мы с Лестатом почти неразговаривали друг с другом.

– Он по-прежнему жил в Пон-дю-Лак?

– Да. Я не был уверен, что он рассказал мне все, чтонеобходимо знать вампиру для самостоятельной жизни. К тому же мне постоянноприходилось изворачиваться, чтобы окружающие не догадались, кто я такой насамом деле. Я не присутствовал при обручении сестры, поскольку у меня случился«приступ малярии». Что-то похожее помешало мне приехать на похороны матери.Между тем мы с Лестатом каждый вечер ужинали с его стариком, старательнозвенели ножом и вилкой, слушали, как он уговаривает нас доесть все, что лежитна тарелках, и не пить слишком много вина. Десятки раз «жуткие головные боли»вынуждали меня принимать сестру в спальне, закутавшись в одеяло до самогоподбородка, и умолять их с мужем терпеть полутьму, объясняя это невыносимымирезями в глазах от света. Я передавал им значительные суммы денег, чтобы онивкладывали их в соответствии с моими указаниями для нашей общей пользы. Ксчастью, ее муж оказался совершенно безобидным идиотом, чего и следовалоожидать от «продукта» четырех поколений браков между двоюродными братьями исестрами.

Все шло более или менее хорошо, пока рабы не заподозрилинеладное. Лестат, как я уже говорил, убивал направо и налево всех, кто емунравился. По берегу ходили разговоры о таинственной смерти, унесшей жизни сотенлюдей. Но не эти слухи явились главной причиной волнений, начавшихся среди моихрабов. Вопреки всем нашим мерам предосторожности, им удалось кое-чтоподсмотреть и подслушать. В этом я убедился сам однажды вечером, когда играл в«тень» возле их хижин.

Но сначала я должен рассказать вам про этих людей подробнее.Описываемые мною события происходили в тысяча семьсот девяносто пятом году. Ужечетыре года мы с Лестатом жили в Пон-дю-Лак относительно тихо и спокойно. Онприносил деньги, я вкладывал их в недвижимость – покупал новые земельныеучастки и дома в Новом Орлеане и сдавал их в аренду. А работы на плантациислужили для нас скорее прикрытием, чем источником доходов. Я говорю «для нас»,хотя это в корне неверно: я старательно избегал передавать что-либо всобственность Лестату. В то время рабы еще не стали такими, какими вы знаете ихпо книгам и фильмам о южных штатах. Это были вовсе не подобострастныетемнокожие в грязных серых лохмотьях, говорящие на искаженном английском. Этобыли настоящие африканцы или островитяне, некоторые приехали из Санто-Доминго.Их кожа была чернее ночи. Чужеземцы, они говорили на языках африканских племен,на французских диалектах. За полевой работой они пели свои странные песни, ивсе вокруг казалось тогда экзотическим, незнакомым. В прошлой, смертной жизниэто пугало меня. Они были суеверны, чтили свои тайны и традиции. Рабство сталоих проклятием, но оно еще не успело стереть национальные черты и отличия, несделало их безликими, похожими один на другого. Они терпели баптизм иевропейскую одежду, навязанные им французскими католическими законами, но повечерам шили из дешевых тканей яркие и соблазнительные костюмы и мастерилиукрашения из костей животных и ненужных кусочков металла, отполированных до«золотого» блеска. И поселок рабов в Пон-дю-Лак после наступления темнотыпревращался по сути в совершенно чужую для белого человека страну, маленькийкусочек Африки, и даже самый хладнокровный надсмотрщик не стал бы прогуливатьсятам без особой нужды. Впрочем, к вампирам это, естественно, не относилось.

Однажды теплым вечером, играя в «тень» у открытой двери домараба, выполнявшего обязанности надсмотрщика, я подслушал разговор и понял, чтомне и Лестату угрожает опасность: рабы уже точно знали, что мы не обычные люди.Девушки-служанки полушепотом рассказывали, как через дверную щель они виделинас за обеденным столом с пустыми тарелками и стаканами, с улыбками нанеестественно бледных лицах, рядом с беззащитным слепым стариком, которыйцеликом в нашей власти. Через замочную скважину им удалось разглядеть гробЛестата, и однажды он больно укусил одну из них за праздное шатание под окнамиего комнаты. «Там нет кровати, – шептала она под дружные кивкиостальных. – Он спит в гробу, я видела это собственными глазами».