— Почему?

— Потому что он был завернут в полотно.

— И о чем это говорит?

Я объяснил:

— Предположим, некая женщина загорелась желанием заиметьэтого божка и она знает, что наилучший способ вынести его — это спрятать вфотокамеру. Эта «Спид грэфик», где находился идол, снабжена широкоугольнымобъективом. Другими словами, этим фотоаппаратом без перезарядки можно сделатьтолько один снимок. Обычно им пользуются, чтобы сфотографировать гостей застолом, и последним в эту ночь фотограф собирался сделать именно такой снимок.Кто-то, кто знал фотографа и его фотоаппараты, мог быть абсолютно уверен в том,что спрятать нефритового божка надежнее всего в этой камере. Таким образом,некая женщина, которая вознамерилась заполучить статуэтку, использовала в своихцелях Лионеля Палмера, чтобы достать для нее каштан из огня. Затем осталосьзайти как бы мимоходом в палмеровскую студию, задать несколько вопросов, авозможно, и договориться о свидании с ним, самым отвратительным мерзавцем,какого только можно себе представить, дождаться удобного случая, открыть заднююкрышку фотоаппарата, забрать божка и удрать.

— А при чем тут полотно? — спросила Берта.

— Фотограф мог спьяну засунуть полотно в камеру, но он немог завернуть в него божка так аккуратно.

Явно женская рука.

У Берты алчно блеснули глаза.

— Послушай, — сказала она, — меня осенило. Скажи ему, что вданный момент ты не можешь открыть, где обнаружил божка, потому что продолжаешьработать, чтобы привлечь виновного к ответственности. Это позволит проработатьеще четыре-пять дней. Ты послоняешься возле фотостудии и увидишь, кто тудапридет.

— Я не собираюсь слоняться возле этого парня неделю, он мнепротивен, — заявил я.

— Тогда я сама за него возьмусь, — решила Берта. — Мыповозимся еще немного, а потом представим Крокетту полный отчет. Докажем илито, что фотограф виновен, или то, что он только инструмент.

— Послонявшись вокруг него, — пообещал я, — ты многоеузнаешь о жизни.

— Я достаточно знакома с реальной жизнью, — сказала Берта.

— Узнаешь углубленно и с вариантами.

— Я давно углубилась, изменилась и познала истину, — сказалаона. — Убирайся к чертям! Ты пойдешь разыгрывать спектакль с Крокеттом, а язаймусь выворачиванием фотографа наизнанку… А может, поручить это Еве Эннис?

Я заметила, он к ней неравнодушен.

Я покачал головой:

— Ты заблуждаешься, Берта. Нужно выложить наши картыКрокетту на стол, побыстрее вернуть вещи, а уж затем он, если пожелает получитьдополнительные сведения о Лионеле Палмере, поручит нам добыть их.

Берта утомленно вздохнула:

— С тобой спорить — все одно что с календарем.

Убирайся отсюда к чертям и делай как знаешь. Во всякомслучае отправляйся к нему.

Я не смог миновать вахтера в дежурке многоквартирного дома,не объяснив ему, куда и зачем я несу это чертово духовое ружье. Может, я исумел бы проскочить мимо конторки, сделав вид, что я — один из жильцов, нодуховое ружье не допускало такого поведения.

— О вас должны были предупредить, — сказал человек застойкой.

— Дональд Лэм, — представился я. — Позвоните мистеруКрокетту.

Он передал сообщение обо мне наверх, потом сказал:

— Мистер Крокетт в настоящее время недоступен, мистер Лэм,но его жена примет вас в своей студии. Это на двадцатом этаже, с другой стороныдома. Бой поднимет вас.

— Хорошо, — согласился я.

Поразмыслив, я понял, что нелепо ожидать удивления ивосторга на лице Дина Крокетта-второго. Он окружил себя стеной и вовсе нерасположен чему-либо удивляться.

Бой поднял меня на двадцатый этаж, а затем, вместо тогочтобы пройти к секретному лифту, провел меня по коридору и позвонил в дверь снадписью: «Квартира 20-А». К двери подошла миссис Крокетт, сплошная улыбка играция. На ней был художнический халатик, и от нее слегка пахло скипидаром. Новзглянув на меня, Филлис перестала улыбаться. В глазах ее застыло изумление.

— Духовое ружье! — воскликнула она.

— Духовое ружье, — подтвердил я и добавил: — У меня также ссобой…

— Мистер Лэм, войдите.

Она с улыбкой отпустила боя и вошла в квартиру.

— Это мое хобби, — объяснила она. — Здесь я провожу многовремени. Я люблю рисовать, а мой муж, вы знаете, подолгу отсутствует… Я хорошопровожу время. — Она лукаво взглянула на меня: — А теперь вы скажете, чтодьявол находит забаву для праздных рук.

— Так вы боитесь праздности? — спросил я.

— Не боюсь, — возразила она, — но убеждена, так лучше. —Опять взглянула на меня и пригласила: — Пойдемте в мою студию.

Комната была действительно оборудована как студия: высокиеокна с матовыми стеклами, драпировки, позволяющие регулировать освещение,мольберт с натянутым холстом. Десятки картин вокруг. И обнаженная натурщица,стоящая на помосте в позе, какую в рекламах принимают женщины-фотомодели якобытолько что включившие автомобильный двигатель.

— Ох, я про тебя забыла, — сказала миссис Крокетт. — Я…Надеюсь, ты не возражаешь?

— Ну, возражать уже поздно, — ответила натурщица.

Филлис Крокетт рассмеялась:

— Рискну предположить, что мистер Лэм и раньше виделобнаженных женщин.

Она подошла к креслу, оглядела его и спросила:

— Где тут твое платье, Сильвия?

— Я повесила его в стенной шкаф.

— Я достану его, — произнесла миссис Крокетт, — а затемпредставлю вас друг другу официально.

Девушка засмеялась:

— Знаешь, лучше сначала представь нас друг другу, а потом яоденусь.

Филлис сказала:

— Мисс Хэдли, это Дональд Лэм. Он в настоящее время работаетна… В общем, он принес Дину кое-какие вещи.

Сильвия Хэдли улыбнулась мне:

— Приятно познакомиться, мистер Лэм.

Она спокойно прошла к стенному шкафу, набросила на плечишаль и села. Теперь я смог хорошенько рассмотреть ее лицо. Лицо этой девушки явидел днем раньше на одной из фотографий в студии Лионеля Палмера. Внезапноменя осенило.

— Вы принесли духовое ружье и что-то еще? — спросила миссисКрокетт.

— Духовое ружье, — твердо прервал я.