– К сожалению, я не могу сказать, что принял это решениеисключительно по благородству своей души, – сказал Ян. – Здесь сыграл свою рольстрах. Я жил в постоянном страхе, что в один прекрасный день появится Вордсворти представит доказательства того, что я причинил Роберту непоправимый вред или,что еще хуже, стал виновником его смерти. Под конец я уже сам хотелопределенности, какой бы она ни была. К тому времени любая правда была для менялучше неизвестности. Я устал бояться, что ты бросишь меня.

Ян замолчал, ожидая, что она как-то отреагирует на это, ноЭлизабет молчала, и он сказал:

– Мне очень важно, чтобы ты поверила мне. Это важно нетолько для меня, но и для нашего будущего. Я клянусь, что сказал тебе правду.

Она подняла на него глаза.

– Я верю тебе.

– Спасибо.

– Тебе не за что меня благодарить, – попыталась пошутитьона. – Просто я вышла замуж за изумительного человека, который научил менявсегда ставить себя на место оппонента. Я уже давно это сделала и давно поняла,почему ты так долго скрывал от меня правду о Роберте. – Она продолжала уже безулыбки. – Поставив себя на твое место, я приготовилась даже к твоей реакции намое возвращение.

Задолго до того, как я увидела тебя в палате лордов, я ужезнала, что тебе будет очень трудно простить меня за то, что я предала тебя иопозорила, хотя и не представляла, что в своей жажде мщения ты зайдешь такдалеко.

Ян снова увидел боль в ее глазах и, невзирая на своюубежденность в том, что они оба должны высказаться до конца, с трудомудержался, чтобы не заключить ее в объятия и заставить замолчать.

– Понимаешь, – медленно продолжила она, – я предполагала,что ты можешь отослать меня на время, пока твой гнев не уляжется, или что тыпросто будешь держаться со мной отчужденно какое-то время. Но я и представитьсебе не могла, что ты захочешь положить конец нашему браку и откажешься от менянавсегда. Мне следовало ожидать этого, потому что Дункан рассказывал мне, какты избавился от своей собаки. Но я была слишком уверена в твоей любви… ведь тысказал мне об атом перед тем, как я сбежала…

– Ты чертовски хорошо знаешь, что я действительно тебялюбил. И сейчас люблю. И, ради Бога, если уж ты не веришь всему, что я тебеговорил, поверь еще и этому,

Ян ожидал возражений, но Элизабет промолчала, и он понял,что, несмотря на молодость и неопытность, врожденной житейской мудрости егожене не занимать.

– Я знала, что ты любишь меня, – сказала она, помолчав. –Если бы ты не любил меня так сильно, я никогда не смогла бы причинить тебе больи ты не расстался бы со мной, опасаясь, что я снова могу сделать тебе больно. Японяла, что ты боишься именно этого, когда ты сказал о разводе. Я так отчаянноборолась против развода только потому, что знала, как ты любишь меня.

– Клянусь, что больше никогда не поступлю так с тобой.

– Спасибо. Не думаю, что смогу пережить это еще раз.

– А ты не могла бы просветить меня относительно того, чтонаговорил обо мне Дункан?

Элизабет улыбнулась ему нежной, понимающей улыбкой.

– Он рассказал мне, что ты сделал, когда вернулся изплавания домой и узнал о гибели семьи.

– И что же я сделал?

– Ты оградил себя от боли, которую могла тебе причинитьпотеря единственного любимого существа, которое у тебя осталось, – Лабрадора поимени Тень. Я поняла, что ты делаешь то же самое, когда заявил о разводе.

Ян погладил ее по щеке, и голос его стал хриплым отволнения:

– На твоем месте я бы себя возненавидел. Элизабет поцеловалаладонь, которая гладила ее щеку.

– А ты знаешь, – сказала она, улыбаясь сквозь слезы, –каково это: чувствовать, что тебя любят так сильно… – Она покачала головой,словно не находя слов, и продолжала голосом, полным любви: – Знаешь, что язамечала, когда мы с тобой появлялись на людях?

Ян не удержался и наконец притянул ее к себе.

– Нет, – прошептал он, – а что ты замечала?

– Я смотрела, как другие мужья обращаются со своими женами –как они смотрят на них, разговаривают. И знаешь что?

– Что?

– Я поняла, что я единственная, за исключением Алекс, жена,которую обожает собственный муж, и не стесняется признаться в этом всему миру.Но в одном я точно единственная, – смеясь, добавила она, – я совершенноуверена, что я – единственная жена, которую пытался соблазнить собственный мужна глазах у всего благотворительного комитета.

Ян крепче обвил ее руками и попытался, причем весьмауспешно, соблазнить жену на диване.

За окном падал снег, в камине потрескивали поленья,взрываясь снопами искр. Удовлетворенная и счастливая, Элизабет лежала вобъятиях Яна, укрытая одеялом, и ее мысли лениво переместились с завтрака,который они так и не съели, к завтраку, который им принесли бы, будь они сейчасв Монтмэйне. Со вздохом она поднялась с постели и оделась.

Когда она переворачивала ветчину, сзади подошел Ян и,положив руки ей на талию, заглянул через плечо.

– Это выглядит до ужаса съедобным, – поддразнил он. – Поправде говоря, я рассчитывал на наш «традиционный» завтрак. Элизабет улыбнуласьи повернулась к мужу.

– Когда мы должны возвращаться? – спросила она, почему-тодумая о том, как уютно было лежать рядом с ним наверху.

– Тебе понравится, если я скажу, что через два месяца?

– Замечательно понравится, но ты уверен, что тебе ненаскучит и что ты не будешь переживать из-за работы?

– Даже если мой бизнес и пострадает, у меня достаточноденег, чтобы мы могли это себе позволить как награду за последние три месяца.Кроме того, – добавил он, ухмыльнувшись, – очевидно, я организовал все гораздолучше, чем мне казалось, потому что будь это не так, Джордан уже сообщил бы мнеоб этом.

– Дункан снабдил меня чуть ли не сотней книг, – сказалаЭлизабет, пытаясь придумать, чем занять время, если они останутся здесь, – ноты, наверное, их читал, а если нет, то наверняка разделаешься с ними к среде.Нет, боюсь, ты будешь скучать.

– Да, мне придется трудновато, – согласился Ян. – Бытьотрезанным от мира в засыпанном снегом доме, вдвоем с тобой. Не представляю,что я буду делать без книг и без работы. – Он искоса бросил на нее хитрыйвзгляд.

Ее щеки вспыхнули ярким румянцем, но она серьезно спросила,внимательно наблюдая за его лицом:

– А если бы дела у тебя шли не так хорошо, как сейчас, еслибы ты не нажил такого богатства, ты смог бы быть счастлив здесь со мной?