– Сколько??? – в ужасе залепеталадурочка, никогда не читавшая кодекс. – Сколько???

– Много, – успокоила ее я. –Лучше сразу признаться, тогда просто пальчиком погрозят.

– Кто вы? – наконец сообразилазадать вопрос она.

– Частный детектив, нанятый адвокатомЕлены Михайловны Разумовой, – спокойно пояснила я, и, увидав, что щекиЛины приобрели цвет снятого молока, добавила: – Так кофейком угостите? Хотя япредпочитаю чай, цейлонский, крупнолистовой.

– Це-цейлонского нет, – пролепеталаАнгелина. – Только «Липтон» в пакетиках.

– Ладно, – милостиво согласилась я исказала: – На ваше несчастье, я докопалась до многого и искренне советуюпокаяться.

Брит дрожащими руками пыталась открыть пачку,но ногти срывались и елозили по целлофану. Отобрав у нее коробочку, я вытащиладва мешочка и, сунув их в чашки, приказала:

– Сделайте кипяток и залейте.

Хозяйка схватила «Тефаль», тоненькая струйкапотекла в кружку, меня стало раздражать ее молчание, и я выложила последнийаргумент:

– Врать опасно. Вот Антон Семенов солгал,и где он теперь?

– Где? – эхом отозвалась Брит.

– В морге, на цинковом столе с канавками…

– Почему с канавками? – как-то вялои безучастно поинтересовалась она.

– Ну должна же при вскрытии куда-то кровьстекать, – резонно отметила я.

При этих словах девушка аккуратно поставилачайник и тихо осела на пол, потом легла. Я подскочила и увидела, что она вглубоком обмороке. В первый раз вижу, чтобы люди так теряли сознание, сначалаосторожно убрав посуду. Пожалуй, последний пассаж о прозекторском столе былслишком груб. Ругая себя, я открыла сумочку и вытряхнула на табуреткусодержимое. Расческа, ключи, пудреница, две конфетки, кошелек, губная помада,ручка… Ага, вот он. Не так давно Кирюшка подарил мне ментоловый освежитель вбаллончике.

– Классная штука, – уверялмальчишка. – Намного лучше «Дирола» или «Стиморола». Пшикнешь разок, и ворту «зимняя свежесть». Попробуй, Лампа, ты же куришь!

Дымлю я мало и нерегулярно, но презент сблагодарностью приняла и тут же опробовала. Смело скажу, большей гадости вжизни не встречала. Рот моментально наполнялся горькой слюной, и на языкепрочно поселялся вкус дешевой зубной пасты. Сразу вспомнилось детство – мамазаставляла меня чистить зубы после каждой съеденной конфетки болгарской пастой«Поморин», и весь день во рту ощущался вкус соленого мела.

Освежителем я, естественно, больше непользовалась, но баллончик невесть зачем таскала с собой. Вот и пригодился!

Нажав на подбородок Лины, я просунулараспылитель между ее губами и пару раз нажала на головку. Аромат ментоларазнесся по кухне. Девушка заворочалась и села. Наверное, она надеялась, чтопротивная гостья исчезла, а все случившееся – просто дурной сон. Но я была туткак тут. Сидела возле нее на кухонном полу, чувствуя сквозь джинсы ровноетепло, исходящее от кафельной плитки. Надо же, у этой пижонки полы сподогревом!

– Антон умер, – прошептала Ангелина.

– Его убили, – пояснила я.

– Как?

– Задавили машиной.

Брит заплакала, сквозь рыдания началипрорываться слова, складывающиеся в рассказ.

Она работает в газете «Мир литературы», пишето всяких новинках, берет интервью у писателей.

К Разумовым в дом она была вхожа, несколькораз брала интервью у Кондрата. С Леной знакома шапочно. Знает только, что та –жена Кондрата, и все. Иногда они встречались на тусовках, раскланивались. Потелефону разговаривали только один раз, в декабре. Разумов с купеческим шикомотмечал в Доме литераторов свое пятидесятилетие, и мадам приглашала на фуршет.Впрочем, Лена, очевидно, обзвонила всех журналистов, потому что вокруггигантских столов, заставленных блюдами с рыбой, мясом и плошками с икрой,толпилось много корреспондентов и сверкало софитами телевидение. Кондрат четкоуяснил истину – пишущую братию следует подкармливать и подпаивать.

Несколько дней тому назад Ангелине позвонили.Какой-то бесполый голос, не то мужской, не то женский, поинтересовался:

– Хочешь получить пять тысяч долларов?

– Да, – оторопела она. – А зачто?

Она не принадлежит к высокооплачиваемымжурналистам и постоянно нуждается в деньгах.

– У тебя есть компьютер, подключенный кИнтернету, – скорей утвердительно, чем вопросительно заявилговоривший. – Пиши адресок, войди прямо сейчас. Через полчаса перезвоню.

Лина положила трубку и глянула в окошечкоопределителя, там высветилась только восьмерка, следовательно, звонили изавтомата.

Ничего не понимая, она нашла сайт и прочиталазадание. Предложение соврать сначала испугало ее – Антона она хорошо знала.

– Откуда? – поинтересовалась я.

Брит вздохнула:

– Мы с ним вместе учились на факультетежурналистики.

– Он работал корреспондентом?

Ангелина хмыкнула:

– Угу, внештатным, на гонораре.

– Где?

– Говорил, что везде. Только врал.

– Почему?

– Антон красавчик, – пустилась вобъяснения Лина, – смазливенький такой, сладенький, кудрявенький, словом,зефир в шоколаде. А жил он тем, что богатые любовницы дадут. Одна – квартирукупила, другая – машину, третья – мебель… Он офигительным успехом у престарелыхбаб пользовался. Они его из рук в руки, словно переходящий приз, передавали.

– Да ну? – фальшиво улыбнулась я.

– Вот вам и «ну», – хихикнулаЛина. – Могу кучу назвать – Зоя Рашидова, Светлана Булгакова… Только вотЛена Разумова туда никак не монтировалась, сомневаюсь я что-то в ее связи сАнтоном.

– Да?

– Антон имел дело только с тетками засорок, – разоткровенничалась Лина. – Говорил, они более благодарные,чем молоденькие. Многие считают, будто в последний раз в любовные авантюрыпускаются, вот и не жалеют денег на Антошеньку. А Лена…

– Ну? – поторопила я ее.

– Поговаривают, будто у нее роман с ЮройГрызловым. Они действительно частенько вместе показывались, обнимались…

Я пожала плечами. Подумаешь, на артистическихи писательских сборищах все постоянно обнимаются и целуются, но это еще ни очем не говорит.