Какой способ предложить господину? Будь он японцем, всё былобы ясно. Кинжал у него есть, времени для приличного сэппуку вполне достаточно.У Тансина на боку висит короткий прямой меч, так что корчиться от болигосподину не пришлось бы. Как только он коснулся бы кинжалом своего живота,верный Маса тут же отсек бы ему голову.

Но гайдзины не делают сэппуку. Они любят умирать от пороха.

Значит, так тому и быть.

Не теряя времени, Маса подошёл к дзёнину, который шептался очем-то со своей дочерью, одновременно занимаясь каким-то непонятным делом:вставлял одна в другую бамбуковые палки.

Вежливо извинившись за то, что прерывает семейный разговор,Маса сказал:

– Сэнсэй, господину пора уходить из жизни, я хочу емупомочь. Мне говорили, что христианская религия почему-то запрещаетсамоубийство. Прошу вас перевести господину, что я почту за честь прострелитьему сердце или висок, это уж как он пожелает.

Тут к ним приблизился и сам господин. Помахал револьвером,проговорил что-то. Лицо у господина было мрачное, решительное. Должно быть, емупришла в голову та же идея.

– Объясни ему, что открывать огонь не нужно, –скороговоркой сказал дочери Тамба по-японски. – У него только семьпатронов. Даже если он ни разу не промахнётся и застрелит семь «чёрных курток»,это ничего не изменит. Они испугаются, прекратят обыск и подожгут дом. До сихпор они этого не сделали, потому что хотят предъявить Дону мой труп и надеютсянайти какие-нибудь тайники. Но если сильно испугаются – подожгут. Скажи, что япопросил тебя перевести, потому что мой английский слишком медленный. Отведиего в сторону, отвлеки. Мне нужна ещё минута. Потом действуй по уговору.

По какому такому уговору? На что Тамбе нужна минута?

Пока Мидори-сан переводила его слова господину, Маса неспускал глаз с дзёнина. Тот кончил возиться с бамбуковыми палками, сталпросовывать их в узкий чехольчик, к которому был прикреплён большой кусокчёрной ткани.

Что за диковинное приспособление?

Флаг, это флаг! – вдруг догадался Маса, и всё ему сталоясно.

Глава синоби хочет уйти из жизни красиво, с развёрнутымзнаменем своего клана. Для этого и тянет время.

– Это знамя Момоти? – шёпотом спросил Маса устоявшего рядом Тансина. Тот помотал головой.

– А что же?

Невежа оставил вопрос без ответа.

Тамба поднял ткань с вставленными в неё бамбуковымистержнями, накинул на плечи, пристегнул, и стало видно, что никакой это нефлаг, а подобие широкого плаща.

Затем дзёнин молча протянул руку, и Тансин вложил в неёобнажённый меч.

– Прощай, – сказал сэнсэй. Синоби ответил словом,которое Маса этой ночью один раз уже слышал:

– Конгодзё. – И торжественно поклонился.

Тогда Тамба вышел на середину чердака, потянул шнурок навороте, и странный плащ сложился, вплотную обхватил его тело.

– Что сэнсэй намерен делать? – спросил ТансинаМаса.

– Смотри вниз, – буркнул тот и, опустившись начетвереньки, прижался лицом к полу.

Пришлось последовать его примеру.

В полу, оказывается, были проделаны смотровые щели, сквозькоторые просматривались и коридор, и все комнаты.

Повсюду сновали «чёрные куртки», а посреди коридора блестелбашкой Монах.

– Не нашли? – орал он, нагнувшись к дыре вполу. – Простучать каждый сяку![49] Там обязательно должныбыть тайники!

Оторвав голову от щели, Маса взглянул на Тамбу – и вовремя.

Дзёнин нажал ногой какой-то рычаг, откинулся ещё один люк,расположенный над коридором. Прямой, как копьё, старик спрыгнул вниз.

Маса опять ткнулся носом в пол, чтоб ничего не пропустить.

Ах, какое это было зрелище!

Дзёнин приземлился между Монахом и двумя «чёрными куртками».Те-то лишь разинули рты, а бритоголовый ловкач шарахнулся в сторону, рванулиз-за пояса револьвер. Только куда ему было против Тамбы. Короткий взмах меча,и по полу покатился сверкающий колобок, из перерубленной шеи ударила струякрови. Не оборачиваясь, старый синоби выкинул назад левую руку, слегка коснулсяноса одного из бойцов, и тот деревянно, не сгибаясь, грохнулся на пол. Второйприсел на корточки, закрыл голову руками, и Тамба его не тронул.

Чуть наклонился и сначала медленно, а потом всё быстрей ибыстрей, разгоняясь, побежал к распахнутой двери, за которой была пропасть. Заним с криком ринулась целая гурьба преследователей.

Маса пришёл в восхищение. Как придумано! Дать последний бойна мостике, над бездной. Во-первых, никто не нападёт сзади, а во-вторых, дочего красиво! Опять же ружей у «чёрных курток» нет, оставлены снаружи. Ох, ипокрошит их старый Тамба напоследок!

Рядом раздался шорох. Это вскочил Тансин, бросился к оконцу.Хочет видеть последний бой своего господина, сообразил Маса и со всех ногкинулся следом.

Через решётку мостик был виден, как на ладони. Выглянулалуна, и деревянный настил засеребрился над чёрной бездной.

Вот дзёнин стремительно выбежал на серебряную дорожку, полыего плаща растопырились, будто перепончатые крылья летучей мыши. С разбега,мощно оттолкнувшись ногой, Тамба прыгнул в пропасть.

А как же последний бой – чуть не вскричал Маса. Сначалазарубил бы десяток-другой врагов, а потом можно и камнем с обрыва.

Но Тамба не упал камнем!

Столпившиеся на мостике «чёрные куртки» взвыли от ужаса, даи у Масы на лбу выступили капельки холодного пота. И было от чего…

Глава клана Момоти превратился в птицу!

Огромный чёрный ястреб парил над долиной, рассекая лунныйсвет и медленно снижаясь.

В чувство Масу привёл хлопок по плечу.

– Теперь нужно быстро, – сказал Тансин. –Пока не опомнились.

Мидори-сан и господин, оказывается, уже лезли через люк накрышу. Нужно было догонять.

Под ногами заскрипела черепица, в лицо дунул свежий ветер.Маса обернулся к пропасти, чтобы ещё раз взглянуть на волшебную птицу, но еёуже не было – улетела.

Последние несколько шагов проползли на животе, чтобы неувидели «чёрные куртки» из оцепления.

Зря осторожничали – на поляне горели факелы, но дозорныеисчезли.

– Где они? – шёпотом спросил Маса.