– Боже милостивый! Опаздываю на поезд. Далеко ли до вокзала?

– Сент-Дэвис – в трех минутах ходьбы, если нужен Сент-Дэвис.Или вам Квин-стрит?

– Надо бежать, – сказал инспектор. – Извинитесь за меняперед миссис Гарднер за то, что я не попрощался. Очень признателен вам забеседу.

Сиделка была весьма польщена.

«Довольно приятный мужчина, – заметила она про себя, когдаза ним захлопнулась дверь. – Довольно приятный. И так хорошо воспитан».

И, слегка вздохнув, она отправилась наверх к своемупациенту.

Следующим действием инспектора Нарракота был доклад своемунепосредственному начальнику суперинтенданту Максвеллу.

Тот выслушал его с интересом.

– Похоже, дело нашумит, – задумчиво сказал он. – Газетыбудут писать о нем под крупными заголовками.

– Согласен с вами, сэр.

– Наша работа должна быть четкой. Нельзя совершать ошибок.Но я полагаю, вы на верном пути. Нужно как можно быстрее добраться до этогоДжеймса Пирсона и выяснить, где он был вчера днем. Вы говорите, что этодовольно распространенная фамилия, но ведь есть еще имя. То, что он записалсяпод своим именем, свидетельствует о непреднамеренных действиях. Иначе надо бытьидиотом. Мне представляется, что могла произойти ссора, последовал неожиданныйудар. Этот Пирсон должен был услышать о смерти Тревильяна в тот же вечер. Ну аесли это его дядя, почему же он, не сказав никому ни слова, улизнул утромшестичасовым поездом? Неважно это выглядит. И тут не просто совпадение. Надоуточнить все как можно скорее.

– Именно об этом я и думаю, сэр. Пожалуй, я отправлюсь вгород поездом час сорок пять. И еще я хочу переговорить с женщиной, котораясняла дом у капитана, с этой Уиллет. Там тоже что-то непросто. Но сейчас доСиттафорда все равно не доберешься: дороги завалило снегом. Да она и не можетиметь прямого отношения к убийству. Они с дочерью в момент совершенияпреступления занимались столоверчением. И между прочим, произошла довольностранная вещь… – И инспектор пересказал историю, которую услышал от майора Барнэби.

– Подозрительно! – глухо сказал суперинтендант. – Считаете,старина говорил правду? Такие истории скорее сочиняют постфактум те, кто веритв привидения и прочую чертовщину.

– Я думаю, не сочинил он, – с усмешкой сказал Нарракот. –Мне пришлось немало потрудиться, прежде чем я услышал это от него. Уж он-то неверит, скорее наоборот: старому солдату претит вся эта чепуха.

Суперинтендант понимающе кивнул.

– Да, странно, но это нам ничего не дает, – заключил он.

– Так я еду в час сорок пять в Лондон?

Максвелл отпустил его.

По прибытии в город Нарракот сразу же отправился наКромвель-стрит, 21. Ему сказали там, что мистер Пирсон в конторе и будет околосеми часов.

Нарракот небрежно кивнул, словно эти сведения непредставляли для него никакой ценности.

– Я зайду еще, если смогу, – сказал он. – Ничего особенного.– И ушел, не сообщив своего имени.

Он не пошел в страховую контору, вместо этого он отправилсяв Уимблдон побеседовать с миссис Мартин Деринг, в девичестве Сильвией Пирсон.

«Уголок» не имел признаков запущенности. «Но хотя и новыйдом, а дрянной», – отметил Нарракот.

Миссис Деринг была дома. Развязная горничная в лиловомплатье провела его в изрядно заставленную гостиную. Он попросил передатьхозяйке свою официальную визитную карточку.

Миссис Деринг с его карточкой в руке вышла почти сразу.

– Я полагаю, вы по поводу бедного дяди Джозефа, –приветствовала она его. – Это какой-то ужас! Я сама страшно нервничаю из-заэтих бродяг. На прошлой неделе я поставила еще два запора на дверь черногохода, а на окна – новые специальные задвижки.

От миссис Гарднер инспектору было известно, что СильвииДеринг двадцать пять лет, но выглядела она далеко за тридцать. Роста она быланевысокого, светленькая, анемичная, с озабоченным, беспокойным лицом. В речи еевсе время звучала нотка какого-то недовольства, более всего неприятная вчеловеческом голосе. Все еще не давая инспектору ничего сказать, онапродолжала:

– Я, конечно, с удовольствием помогла бы вам в чем-нибудь,но ведь дядюшку Джозефа мы, собственно, почти не знали. Он был не очень-топриятным человеком, не из тех, к кому понесешь свою беду. Вечно придирался,ворчал. И не из тех, кто бы имел хоть какое-то представление о литературе.Успех, истинный успех, не всегда измеряется деньгами, инспектор.

Наконец она сделала паузу, и инспектору, у которого еевысказывания вызвали определенные предположения, представилась возможностьзаговорить.

– Вы довольно быстро узнали о трагедии, миссис Деринг.

– Тетушка Дженнифер прислала мне телеграмму.

– Понятно.

– Должно быть, об этом напишут в вечерних газетах. Какойужас!

– Как я понял, за последние годы вы не видели своего дядю?

– Я видела его лишь дважды за время замужества. В последнийраз он был чрезвычайно груб с Мартином. Конечно же, он во всех отношениях былзаурядным обывателем, увлекался спортом. И никакого, как я уже сказала,уважения к литературе.

«Муж попросил у него в долг денег и получил отказ» – такпрокомментировал про себя ситуацию инспектор Нарракот.

– И чистая формальность, миссис Деринг. Не скажете ли, чтовы делали вчера во второй половине дня?

– Что делала?.. Странно, что вы это спрашиваете, инспектор.Большую часть времени я провела за бриджем, потом зашла подруга, и мы вдвоемпровели вечер, потому что муж отсутствовал.

– Отсутствовал? Его вообще не было дома?

– Литературный обед, – с достоинством пояснила миссисДеринг. – Ленч у него был с американским издателем, а вечером – этот обед.

– Понимаю. (Более чем достаточно!) Ваш младший брат, миссисДеринг, кажется, в Австралии? – продолжал инспектор.

– Да.

– И у вас есть его адрес?

– О, я могу его отыскать, если хотите. Такое необычноеназвание, никак сейчас не вспомнишь. Где-то в Новом Южном Уэльсе.

– А ваш старший брат, миссис Деринг?

– Джим?

– Да. Мне нужно связаться с ним.