Доктор Райли озабоченно потер нос.

— Вот тут-то и зарыта собака, — сказал он. — А если все-такипроникнуть в дом было невозможно, а?

Я озадаченно посмотрела на него.

Капитан Мейтленд повернулся к доктору Лайднеру.

— Прошу выслушать меня очень внимательно, Лайднер. Кое-чтонам уже удалось установить. После ленча, поданного в двенадцать часов изакончившегося без двадцати пяти час, ваша жена ушла к себе в сопровождениимисс Ледерен, которая помогала ей. Вы сами поднялись на крышу, где провели двачаса, верно?

— Да.

— Спускались ли вы с крыши в течение этих двух часов?

— Нет.

— А к вам кто-нибудь поднимался?

— Да. Эммет. И довольно часто. Он ходил туда-сюда, то комне, то к мальчику-арабу, который отмывал керамику во дворе.

— А вы сами выглядывали во двор?

— Один, а может, два раза — переговаривался с Эмметом.

— И оба раза видели, что мальчик сидит во дворе и моеткерамику?

— Да.

— На сколько минут Эммет поднимался к вам, самое большее?

Доктор Лайднер задумался.

— Трудно сказать… Минут на десять, может быть. Правда, мнепоказалось, на две-три минуты, но я по опыту знаю, что если я поглощен работой,то теряю чувство времени.

Капитан Мейтленд взглянул на доктора Райли. Тот кивнул ему исказал:

— Ну что ж, давайте выкладывайте. Капитан Мейтленд досталнебольшую записную книжку и открыл ее.

— Послушайте, Лайднер, я собираюсь прочитать вам подробныйотчет о том, чем занимался каждый член вашей экспедиции между часом и двумяпополудни.

— Но поверьте, это…

— Минуту терпения. Сейчас вы поймете, к чему я клоню. Начнемс мистера и миссис Меркадо. Мистер Меркадо говорит, что работал в лаборатории.Миссис Меркадо была в своей комнате — мыла голову. Мисс Джонсон, по ее словам,сидела в гостиной, делала слепки с круглых печатей. Мистер Рейтер сказал, чтопроявлял фотографические пластинки в темной комнате. Отец Лавиньи утверждает,что работал у себя в комнате. Что касается остальных членов экспедиции, то Кэрибыл на раскопках, а Коулмен — в Хассани. Теперь слуги. Повар-индиец сидел уворот, болтал со сторожами и ощипывал кур.

Абрахам и Мансер, слуги, сидели тут же, вместе со всеми,судачили и смеялись, приблизительно с четверти второго до половины третьего. Кэтому времени ваша жена была уже мертва.

Доктор Лайднер подался вперед.

— Не понимаю.., при чем здесь… На что вы намекаете?

— В комнату вашей жены можно попасть только через дверь,выходящую во двор, так?

— Да. Есть еще два окна, но они забраны решетками, и, крометого, они были закрыты. Он вопросительно посмотрел на меня.

— Да, они были закрыты и заперты изнутри на задвижки, —уверенно сказала я.

— Во всяком случае, — продолжал капитан Мейтленд, — будь онидаже открыты, через них нельзя ни войти в комнату, ни выйти из нее. Я и моиребята, мы сами убедились в этом. Это касается и всех остальных окон, выходящихнаружу. На всех металлические решетки, прочные и надежные. Попасть в комнатувашей жены неизвестный мог, только пройдя через ворота и внутренний двор.Однако все в один голос — сторожа, повар и слуги — уверяют, что никто непроходил мимо них.

Доктор Лайднер вскочил с кресла.

— Что вы… Что вы хотите сказать?

— Возьмите себя в руки, дружище, — спокойно сказал докторРайли. — Понимаю, это страшный удар для вас, но надо смотреть правде в глаза.Никакого таинственного убийцы нет. Сдается мне, миссис Лайднер убита кем-то изчленов вашей экспедиции.

— Нет! Нет!

Доктор Лайднер нервно забегал по комнате.

— Это невозможно, Райли! Абсолютно невозможно! Один из нас?Нет! Ведь все-все в экспедиции боготворили Луизу!

Доктор Райли ничего не отвечал, только губы его чуть заметноскривились. Это был тот самый случай, когда молчание более красноречиво, чемсамая пылкая речь.

— Совершенно невозможно! — твердил доктор Лайднер. — Онибоготворили ее. Да и как было не боготворить ее! У нее.., она.., ее обаяниебыло неотразимо. И все это чувствовали.

Доктор Райли кашлянул.

— Извините, Лайднер, но.., вы, возможно, заблуждаетесь. Есликто-нибудь и недолюбливал вашу жену, он, само собой, не спешил известить вас обэтом.

Вид у доктора Лайднера был совсем потерянный.

— Да, это правда.., конечно. Но тем не менее, Райли, думаю,вы ошибаетесь. Уверен, все любили Луизу.

Он помолчал немного, потом снова взорвался:

— Это ваша версия, она… Она просто чудовищна! Это.., этонемыслимо! Невозможно!

— Однако нельзя же пренебрегать.., э-э.., фактами, — вставилкапитан Мейтленд.

— Фактами? Какими фактами? Повар-индиец и слуги-арабы! Давсе их клятвы гроша ломаного не стоят! Вы же знаете, Райли, что это за люди,знаете не хуже меня, и вы, Мейтленд, тоже знаете. Правда ли, ложь ли — для нихпустой звук. Да они просто из вежливости скажут вам то, что вы хотите от нихуслышать.

— Положим, в данном случае, — заметил доктор Райли сухо, —они говорят совсем не то, что мы хотели бы услышать. Кроме того, я слишкомхорошо знаю привычки вашей прислуги. У ворот они устроили себе нечто вроде клуба.Сколько бы раз я ни приезжал сюда пополудни, почти вся ваша прислуга торчиттам, у ворот. Вполне естественно, что и сегодня они там собрались.

— И все же, думаю, вы излишне категоричны, Райли. Почему недопустить, что этот человек.., этот оборотень, проник в дом раньше и попыталсяспрятаться где-нибудь здесь?

— Согласен. Теоретически это действительно возможно, —холодно ответил доктор Райли. — Положим, неизвестный действительно проник сюданезамеченным. Он должен был прятаться, пока не наступит подходящий момент(разумеется, спрятаться в комнате миссис Лайднер он не мог — там просто негде),затем подвергался страшному риску — ведь его могли увидеть, когда он входил вкомнату или выходил оттуда. Эммет и мальчишка-араб почти все время были во дворе.

— Мальчишка… Я забыл о нем, — сказал доктор Лайднер. —Сметливый мальчик… И правда, Мейтленд, он должен был видеть, как убийца входитв комнату моей жены! Разве не так?