– Отличная мысль! – подхватил лорд Ховард. – Мне был обещанследующий танец, но если вы не возражаете, может быть, потанцуем сейчас?

– Пока вы не узурпировали ее окончательно, позвольте мнесказать пару слов, – быстро проговорил лорд Эверли, ошибочно считая лорда Ховардасвоим соперником. Повернувшись к Элизабет, он продолжил: – Завтра мы на весьдень собирались на увеселительную прогулку в деревню. Не окажете ли мне честьсопровождать вас на этой прогулке?

Злобные пересуды подруг повергли Элизабет в такую растерянность,что она с благодарностью приняла предложение лорда Эверли и согласиласьтанцевать с лордом Ховардом. Когда они закружились в танце, он улыбнулся ей исказал:

– Насколько я понимаю, скоро мы породнимся. – Заметив ееудивление этим преждевременным замечанием, он объяснил: – . Мондвэйл призналсямне, что вы вот – вот сделаете его счастливейшим из людей. Полагая, что вашбрат не обнаружит о нашей семье какой-нибудь страшной тайны, которой вдействительности не существует, я думаю, вопрос можно считать решенным.

Поскольку Роберт специально предупреждал, чтобы она ещенекоторое время подержала виконта в неизвестности, Элизабет сказала единственновозможное при данных обстоятельствах:

– Это решение полностью зависит от моего брата.

– О-о, такое послушание лишний раз говорит в вашу пользу, –одобрительно заметил он.

Через час, когда лорд Ховард все еще не покинул ее, Элизабетнаконец поняла, что он решил взять на себя роль ее опекуна на этом вечере,который, на его взгляд, не был предназначен для таких юных и неопытных особ.Когда лорд Ховард отошел, чтобы принести ей пунша, она внимательнее огляделазал и обнаружила, что гости, причем не только мужчины, но и женщины, постепенноперемещаются в комнату для карточной игры. На обычных балах такие комнатыпредназначались исключительно для мужчин, хозяева предусматривали ее для тех(обычно это были мужчины женатые или Преклонных лет), кто, будучи вынужденприсутствовать на балу, категорически отказывался провести весь вечер в пустойсветской болтовне. Она знала, что Ян Торнтон ушел туда в самом начале вечера,но сейчас там что-то происходило, и даже ее подруги с вожделением сталипоглядывать в ту сторону.

– А что такого особенного происходит в комнате для карт? –спросила она у лорда Ховарда, когда он вернулся с пуншем и повел ее к подругам.

Он сардонически улыбнулся.

– Торнтон почти весь вечер проигрывает, что весьма необычнодля него.

Пенелопа и остальные девушки, сгорая от любопытства,прислушивались к их разговору.

– Лорд Тилбери говорит, что он выложил на стол все своеимущество – в игральных фишках и ценных бумагах, – сказала одна из них.

Элизабет испуганно глотнула воздух.

– Он… он все поставил на кон?. – спросила она у своегодобровольного Опекуна. – Просто положившись на волю случая? Но почему он такпоступает?

– Просто, чтобы пощекотать себе нервы. Полагаю, что так.Среди картежников это обычное дело.

Элизабет никогда не могла понять, почему ее отцу, брату идругим мужчинам доставляет такое удовольствие рисковать огромными суммами,только чтобы испытать судьбу. Но сказать об этом она не успела, потому чтоПенелопа, указав на Джорджину, Валери и Элизабет, с очаровательной улыбкойпроизнесла,

– Нам очень хочется посмотреть все самим, и, если вы, лордХовард, будете сопровождать нас, я не вижу причины, почему бы нам туда непойти. Это очень интересно, к тому же половина гостей уже там,

Лорд Ховард не мог устоять, когда три хорошеньких девичьихличика смотрели на него с такой надеждой, однако, взглянув на Элизабет, онзаколебался: его миссия опекуна вошла в конфликт с желанием посмотреть своимиглазами, как будут развиваться события.

– В этом нет ничего неприличного, – упрашивала его Валери, –раз там уже есть другие женщины.

– Ну хорошо, – лорд Ховард беспомощно развел руками. Взявпод руку Элизабет, он провел девушек в святая святых – карточную комнату длямужчин.

Подавив желание закричать, что она не желает смотреть, какЯн Торнтон проигрывается до нитки, Элизабет с оживленным видом стала оглядыватькомнату и людей, столпившихся вокруг самого большого в комнате дубового стола,загораживая сидевших за ним игроков. Темная обивка стен и винного цвета коверпридавали комнате мрачный вид, особенно в сравнении с празднично убраннойбальной залой. Ближе к двери стояли два бильярдных стола, украшенных резьбой,по бокам над ними висели огромные канделябры. Всего в комнате было еще восемькарточных столов. И хотя игроков за ними не было, на них остались лежатьстолбики фишек и карты, предусмотрительно перевернутые вверх рубашкой.

Элизабет сделала вывод, что игроки покинули свои места радитого, чтобы посмотреть спектакль, разыгрывающийся за большим столом ивызывавший всеобщее возбуждение. Как раз в тот момент, когда она подумала обэтом, один из зрителей заметил, что пора бы вернуться к собственной игре, ичетверо мужчин отошли вместе с ним к своему столу. Лорд Ховард любезнопродвинул девушек на освободившееся место, и Элизабет оказалась в том самомместе, где ей меньше всего хотелось бы быть, – возле локтя Яна Торнтона, откудаей было отлично видно все, что происходило за столом, и где она могла без помехнаблюдать весь процесс его финансового краха.

За столом сидели еще четверо мужчин, среди которых был илорд Эверли. Его лицо горело триумфом. Она отметила про себя, что он не толькосамый молодой участник игры, но также единственный, кто совершенно не умелскрывать свои эмоции. Ян Торнтон являл полный ему контраст – он свободнооткинулся на стуле, вытянув ноги вперед, камзол на груди расстегнут, лицосохраняло ясное, безмятежное выражение. Трое других мужчин с замкнутыми лицамисосредоточились на своих картах.

Герцог Хаммондский, сидевший напротив Элизабет, нарушилмолчание.

– Думаю, ты блефуешь, Торн, – сказал он, и на лице егомелькнула улыбка. – Сегодня тебе просто фатально не везет. Я поднимаю ставкуеще на пятьсот фунтов, – добавил он и выдвинул пять фишек.

Два обстоятельства поразили Элизабет: во-первых, то, что Янаназвали Торном, а во-вторых, – что его светлость герцог Хаммондский, первыйгерцог королевства, обращался к нему так, словно они были приятелями. Однакодругие мужчины держались с Яном довольно холодно – они молча достали свои фишкии присоединили их к кучке в центре стола.

Когда очередь дошла до Яна, Элизабет с ужасом увидела, что унего вовсе не осталось фишек, если не считать пяти одиноких белых кружков. Супавшим сердцем она смотрела, как он собрал эти фишки и выдвинул на середину.Она бессознательно затаила дыхание, поражаясь, как может нормальный,здравомыслящий человек поставить все, что у него есть, на такую бессмысленнуювещь, как карты.