Элизабет вспыхнула, словно оскорбление было нанесено личноей, но Ян только откинулся на стуле и ледяным взглядом уставился на Эверли.После долгого напряженного молчания он произнес опасно мягким голосом:

– Я в состоянии поднять ставку еще на десять тысяч фунтов.

– Какие к черту десять тысяч, у вас их нет и в помине! –взорвался Эверли. – Я не собираюсь ставить свои деньги против вашей жалкой,ничего не стоящей расписки!

– Довольно, Эверли! – оборвал его герцог Хаммондский. – Вызаходите слишком далеко. Я ручаюсь за его кредитоспособность. А теперь, илипринимайте вызов, или выходите из игры.

Эверли метнул на герцога бешеный взгляд, затем презрительнокивнул Яну:

– Итак, еще десять тысяч фунтов. А теперь давайте посмотрим,что у вас на руках!

Ян безмолвно вывернул свои карты, и они эффектновыскользнули из его ладони на стол, сложившись красивым четким веером. . Четыредесятки.

Эверли вскочил на ноги.

– Несчастный шулер! Я видел, как вы взяли последнюю карту содна колоды. Я знал это, но отказывался верить собственным глазам!

Ропот голосов поднялся при этом неслыханном оскорблении,однако Ян оставался все таким же бесстрастным, только одна жилка дрогнула наего окаменевшем лице.

– Назовите своих секундантов, негодяй! – прошипел Эверли, вбешенстве наклонившись к Яну через стол.

– Учитывая обстоятельства, – холодным скучающим голосомпротянул Ян, – полагаю, что мне решать, хочу ли я удовлетворения.

– Не будьте ослом, Эверли – раздался чей-то тихий голос, –он прикончит вас, как муху.

Элизабет едва слышала эти слова, она понимала только то, чтосостоится дуэль, допустить которую нельзя ни в коем случае.

– Все это ужасное недоразумение! – воскликнула она, и к нейповернулось несколько десятков раздраженных, недоверчивых мужских лиц. – МистерТорнтон не передергивал, – быстро заговорила она. – Эти десятки были у него наруках еще до того, как он вытянул последнюю карту. Собираясь уходить несколькоминут назад, я случайно увидела его карты.

К ее необычайному удивлению, казалось, никто не поверил ей идаже не обратил внимания на ее слова, не исключая и лорда Эверли, которыйхлопнул ладонью по столу и заорал:

– Черт вас возьми, я назвал вас мошенником! А теперь яназываю вас тр…

– Ради Бога, – опять перебила Элизабет, не дав ему выговоритьслово «трус», после которого дуэль будет уже невозможно предотвратить. – Развеникто не понял, что я сказала? – спросила она, обводя взглядом собравшихся. Ейказалось, что остальные, не имея личного интереса, должны быть болееобъективны, чем лорд Эверли. – Я же говорю: мистер Торнтон уже держал всечетыре десятки и…

Мужчины продолжали смотреть на Элизабет с холоднойнадменностью, и ее вдруг озарило: с кристальной ясностью она поняла, что ниодин из этих лордов и рыцарей, до мозга костей проникнутых сознанием своегопревосходства, не станет вмешиваться в это дело, Ян Торнтон был парией. Он былчужим среди них, а Эверли был своим, и они никогда не встанут на сторонуаутсайдера против своего. Более того, своим равнодушным отказом принять вызовЭверли Ян мягко дал понять, что считает молодого человека не стоящим еговремени и усилий, а это уже было оскорбление всем им,

Лорд Эверли тоже понимал это и вне себя от злости смотрел наЯна так, словно хотел убить его взглядом.

– Если вы не согласитесь на дуэль завтра утром, я все равнодостану вас, низкий…

– Но вы не можете, милорд! – вскрикнула Элизабет. Эверлиоторвал взгляд от Яна и вскинул на нее удивленные злые глаза. С поразительнымприсутствием духа, о наличии которого она до сих пор не подозревала, Элизабетобратила свои чары на единственного мужчину в комнате, которого считала к нимнеравнодушным: она ослепительно улыбнулась Томасу Эверли и кокетливо покачалаголовой:

– Как вы забывчивы, сэр, – вы назначаете дуэль на завтрашнееутро, в то время как обещали его мне. Неужели вы забыли, что вызывалисьсопровождать меня завтра на прогулке в деревню?

– Послушайте, леди Элизабет, в самом деле, это…

– Нет, милорд, мне очень жаль, но я вынуждена настаивать, –перебила его Элизабет с самым невинным видом. – Я не намерена остаться безкавалера, как… как… не намерена, и все! – отчаявшись, закончила она. – И свашей стороны очень некрасиво так обойтись со мной. Откровенно говоря, я… япросто шокирована тем, что вы собираетесь нарушить данное мне слово.

У Эверли был такой вид, будто его нацепили на все три зубцавилки, когда Элизабет обратила на него всю мощь своей обворожительной улыбки иманящих зеленых глаз.

Хриплым голосом он отрывисто бросил:

– На рассвете я получу удовлетворение от этого грубияна,после чего буду вашим кавалером на прогулке.

– На рассвете? – повторила Элизабет с притворнымнеудовольствием. – Но вы не выспитесь и будете слишком утомлены, чтобыподдерживать веселую компанию. И кроме того, дуэль не состоится, если мистерТорнтон не захочет вызвать вас, а я уверена, что он этого не сделает, потомучто… – она повернулась к Яну Торнтону и выразительно закончила: – потому что онне может оказаться настолько бесчувственным, чтобы лишить меня завтра вашейкомпании!

Не дав Яну возможности возразить, она повернулась костальным присутствующим и громко объявила:

– Итак, все объяснилось. Никто не передергивал карт, и никтоне будет стреляться.

За ее усилия решительно все мужчины в комнате наградилиЭлизабет сердитыми осуждающими взглядами, за исключением, пожалуй, только двух:герцога Хаммондского, который, казалось, пытался решить для себя, то ли онаполная идиотка, то ли прирожденный дипломат, и Яна, который смотрел на нее схолодным загадочным выражением лица и будто ждал, какой номер она выкинетдальше.

Видя, что никто не собирается ей помогать, Элизабет поняла,что и завершать инцидент ей придется самостоятельно.

– Лорд Эверли, кажется, там заиграли вальс, я как раз вамего обещала.

В глубине комнаты послышался грубый мужской хохот, и лордЭверли, ошибочно приняв его на свой счет, стал ярко-пунцовым. Метнув наЭлизабет негодующий, презрительный взгляд, он круто развернулся и вышел из комнаты.Элизабет осталась стоять, испытывая и неловкость, и облегчение. Лорд Ховард кэтому времени уже оправился от пережитого шока и спокойно предложил ей руку.

– Позвольте мне заменить лорда Эверли, – сказал он. Элизабетне позволила себе расслабиться до тех пор, пока они не вышли в бальную залу, нои там ей пришлось прилагать неимоверные усилия, чтобы устоять на трясущихсяногах.