— Ага, понятно… — протянул он, не зная, что сказать.

Вдруг, подумалось ему, этот Джимми О'Коннор —афроамериканец? Спросить об этом он, разумеется, не мог, однако не исключенобыло, что Джимми не может позволить себе платить по десять тысяч долларов вмесяц.

— У вас есть какие-нибудь пожелания по цене? —осторожно спросил он.

— Я надеюсь, цена будет разумной, — рассеяннопробормотал Джимми. Он уже опаздывал на работу и думал только о предстоящейвстрече с супружеской парой, которая собиралась усыновить двух четырехлетнихблизнецов. Но риелтор уже сомневался, что Джимми — подходящий клиент.

Тот, кто работал в Уоттсе, вряд ли мог позволить себе снятьфлигель Купера Уинслоу. Когда же в пять часов они встретились у северных ворот«Версаля», он понял, что его опасения подтвердились.

Джимми приехал на встречу в побитой «Хонде Сивик», которуюкупил по настоянию Маргарет сразу после переезда в Лос-Анджелес. Сам Джиммипредпочел бы машину подороже, но напрасно он объяснял жене, что в Калифорниивстречают не по одежке, а по тому, какая у тебя машина.

В конце концов она все же настояла на своем. По ее мнению,социальные работники не имели права ездить на дорогих машинах, даже если могли себеэто позволить.

А Джимми мог себе позволить не только классную машину, но имногое другое. Он происходил из очень состоятельной семьи, однако они сМаргарет очень редко говорили об этом даже между собой. «Если ты будешькозырять передо мной своим богатством, — заявила она ему однажды, — яс тобой разведусь и найду кого-нибудь, кто не будет каждый день тыкать меняносом в свои миллионы». Джимми вовсе не собирался тыкать ее носом — он толькохотел, чтобы у его жены было все самое лучшее (поводом для разговора послужилакупленная им для Маргарет стереосистема класса «хай-энд»), но с тех порстарательно обходил опасную тему.

Никто из их друзей даже не догадывался о том, сколько у негоденег.

Одежда Джимми была под стать машине. На нем были потертыеджинсы с прорванным коленом и бахромой внизу, застиранная футболка с эмблемойГарварда, которую он носил уже лет десять, и рабочие ботинки из толстой кожи.Ходить в них было жарковато, но в домах, где Джимми приходилось бывать поработе, водились крысы, и он не хотел, чтобы его укусили. Он был бы похож начернорабочего, если бы не лицо — чисто выбритое, умное, интеллигентное. Крометого, Джимми недавно подстригся, и, глядя на него, риелтор окончательнозапутался.

— Могу я узнать, чем вы занимаетесь, мистерО'Коннор? — спросил он, отпирая дверь флигеля. Риелтор уже показывал егосегодня, но первый из претендентов сказал, что он слишком мал. Второмупоказалось, что флигель стоит слишком уж уединенно, третьему же и вовсе нужнабыла квартира. Таким образом, сдать дом в первый же день риелтору не удалось, ана Джимми надежд было мало. Вряд ли, размышлял риелтор, этот парень можетпозволить себе платить десять «кусков» в месяц, однако показать дом он былобязан.

А у Джимми едва не захватило дух от восторга. Он дажеостановился на дорожке между розовых кустов и, слегка приоткрыв рот, смотрел надом во все глаза. Флигель был очень похож на ирландский коттедж, какие он виделво время их с Маргарет поездок в Ирландию. Оказавшись в гостиной, Джиммипочувствовал себя так, будто в мгновение ока перенесся в Ирландию или в НовуюАнглию. Для одинокого холостяка это было идеальное жилище. В размерах комнат, вобстановке, в самом воздухе дома было что-то надежное, обстоятельное, немногоконсервативное, чисто мужское. Даже кухня, куда Джимми заглянул в первуюочередь, была такой, как надо, — функциональной, удобной, без всякихженских штучек.

Спальню Джимми осмотрел почти равнодушно, зная, что здесь онбудет только спать, а точнее, проваливаться в сон. Зато ему очень нравилось,что в доме очень легко можно было вообразить, будто живешь не в огромноммегаполисе, а где-нибудь в глухой сельской местности или даже в лесу. В отличиеот клиента, осматривавшего коттедж утром, Джимми предпочитал уединение, благотворнодействовавшее на его исстрадавшуюся душу.

— Я — социальный работник, — ответил Джимми, ириелтор помрачнел еще больше. На зарплату социального работника Джимми могарендовать разве что крыльцо от флигеля. Тем не менее риелтор счел необходимымсохранить хорошую мину при плохой игре.

— А ваша жена приедет взглянуть на дом? — спросилриелтор, разглядывая гарвардскую фуфайку Джимми и гадая, действительно ли этотпарень учился в этом престижном университете или просто купил ее в магазинеАрмии спасения.

— Нет. Она… — начал Джимми и осекся. — Я буду житьодин, — добавил он. Ему было очень трудно сказать о себе — «вдовец». Этослово казалось ему слишком холодным, не отражавшим того, что он на самом делечувствовал и что пережил. Сказать «я холостяк» Джимми тоже не мог, потому чтоне чувствовал себя таковым. «Не женат» было бы не правдой. Он до сих порчувствовал себя мужем. Маргарет, и, будь у него обручальное кольцо, он бы носилего. Но Маргарет не подарила ему кольца, а то, что он преподнес ей, было похороненовместе с нею.

— Мне нравится этот дом, — сказал Джимми, еще разпройдясь по всем комнатам и заглянув во все шкафы. Единственное, что егосмущало, это то, что флигель находился на территории богатого поместья и явностоил достаточно дорого, но он подумал, что, если к нему зайдет кто-то изтоварищей и коллег по работе, он всегда может сказать, будто нанялся посовместительству сторожем или садовником.

Джимми привык скрывать свое богатство, и обычно ему несоставляло труда выдумать какую-то историю, способную снять все недоуменныевопросы. Он понимал, что такой дом ему, строго говоря, не нужен, но флигель емунравился, и — самое главное — Джимми был уверен, что он понравился бы Маргарет.Дом был как раз в ее вкусе, хотя жить здесь она ни за что бы не согласилась,так как ей было не по карману выплачивать ни половину, ни даже третьназначенной ренты.

При мысли об этом Джимми невольно улыбнулся и пообещалриелтору позвонить завтра.

— Мне бы хотелось немного подумать, — сказал он,садясь в свою облезлую «Хонду», и риелтор с горечью подумал о зря потраченномвремени. Он был уверен, что Джимми сказал это, только чтобы сохранить лицо.Судя по его машине, одежде и роду занятий, у него не было и быть не могло такихденег. Впрочем, Джимми показался ему довольно приятным человеком, и риелторстарался держаться с ним как можно любезнее. Из опыта своего и своих коллег онзнал, что первое впечатление не всегда самое верное. Бывали случаи, когдаформенные оборванцы оказывались наследниками громадных состояний.

По пути домой Джимми думал о доме, где только что побывал.Он был достаточно уютным и казался подходящим убежищем, где можно было укрытьсяот суеты. Еще он думал о том, как хорошо было бы поселиться там с Маргарет, ибоялся, что подобные мысли могут лишить его желанного покоя. Джимми, однако,достаточно хорошо знал жизнь, чтобы понимать: никогда нельзя знать заранее, чтобудет лучше, а что хуже, пока не попробуешь. Кроме того, от себя ведь нескроешься, не убежишь, так что не стоит и пытаться. Все равно его тоска последуетза ним; куда бы он ни направился, где бы ни жил.