Мики страдал комплексом неполноценности, ибо его, еще совсеммаленького мальчика, бросила родная мать. Он тяжело переживал это в детстве и,даже повзрослев, не сумел подавить своих чувств. Думаю, в душе он ненавиделсвою приемную мать.

Была там еще массажистка из Швеции, которая не любила миссисЭрджайл, но обожала детей и боготворила Лео. Она принимала от миссис Эрджайлмногочисленные подарки и, возможно, старалась быть благодарной, но ей это неудавалось. И все-таки вряд ли ее антипатия была столь велика, что она ударилакочергой по голове собственную благодетельницу. К тому же ей ничто не мешало влюбую минуту уйти из этого дома. Что касается Лео Эрджайла…

– Да, а что о нем скажете?

– Он собрался еще раз жениться, и, по мне, как говорится, сбогом. Это милая молодая женщина, душевная, добрая, общительная. Она очень еголюбит уже в течение длительного времени. Как она относилась к миссис Эрджайл?Об этом можно только догадываться. Естественно, смерть миссис Эрджайл упростиласитуацию. Не такой человек Лео Эрджайл, чтобы при жизни жены заводить шашни ссобственной секретаршей у себя в доме. Не сомневаюсь, что он ни разу не изменилсвоей жене.

Калгари спокойно сказал:

– Я видел их и беседовал с ними. Положительно не могуповерить, что кто-то из них…

– Знаю, – перебил его Макмастер. – А кто этому поверит? Итем не менее… Кто-то в этой семье является убийцей.

– Вы в самом деле так думаете?

– Не понимаю, почему должен думать иначе. Полиция считает,что посторонних в доме не было, и, видимо, полиция не ошибается.

– Но кто же именно?

– Трудный вопрос. – Макмастер пожал плечами.

– Вы их всех знаете, у вас нет никаких предположений?

– Не сказал бы о своих подозрениях, даже если бы они у менябыли. Мне кажется, никто из них не способен совершить подобное злодейство. И втоже время… не могу ни за кого поручиться. Нет, – в раздумье продолжалМакмастер, – я считаю, что мы никогда ничего не узнаем. Полиция проведетследствие, сделает все, что в ее силах, но столько уж времени прошло, никакихсвидетельств не сохранилось… – Он с сомнением покачал головой. – Нет, не думаю,что мы когда-нибудь докопаемся до истины. Подобные случаи бывали, о них можнопрочитать. Пятьдесят… сто лет назад кто-то из трех, четырех или пяти человексовершал преступление, но не было достаточных доказательств, и делоограничивалось догадками.

– Думаете, и здесь случится так же?

– Да, – подтвердил доктор Макмастер, – думаю… – Он сноваокинул Калгари внимательным взглядом. – Ужасно, не правда ли?

– Ужасно, – согласился Калгари, – поскольку страдаютневинные. Так она мне и сказала.

– Кто? Кто и что вам сказал?

– Эта девушка… Хестер. Сказала, а я ее не понял. Вот и вы подтвердили,что мы никогда не узнаем…

– Кто виновен? – договорил за него доктор. – Да, если быможно было узнать правду! Не для того, чтобы арестовать, предать суду ипризнать виновным. Просто чтобы узнать. Иначе… – Он замолчал.

– Иначе? – переспросил Калгари.

– Никто не избежит подозрений. Нет… я не буду повторять то,что вы только что подтвердили, – проговорил доктор Макмастер и в раздумьезакончил: – Вспоминается дело Браво… Почти сто лет с тех пор миновало, но вкнигах все еще продолжают об этом писать. Подозрение пало на его жену, а такжена миссис Кокс, доктора Галли… и даже на самого Чарльза Браво, который, какполагали, мог принять яд, чтобы запутать следствие. Много было предположений,но правду так и не выяснили. А поскольку флорентиец Браво, покинутый семьей,умер в одиночестве от какого-то снадобья, то миссис Кокс с тремя маленькимидетьми была изгнана из города, большинство знавших ее людей так и считали еевсю жизнь убийцей. А доктор Галли потерял свою репутацию… Кто-то был виновен,но избежал наказания. Остальные были невиновны, но кара их не миновала.

– Такое здесь не повторится, – сказал Калгари. – Не должноповториться.

Хестер Эрджайл поглядела на себя в зеркало. Взгляд еевыдавал легкую печаль, в нем проскользнула озабоченность, потом смирение. Такойвзгляд присущ обычно не уверенным в себе людям. Хестер откинула со лба волосы,зачесала их набок, нахмурилась. В зеркале отразилось вдруг чье-то лицо,выглядывавшее из-за плеча Хестер. Она вздрогнула, отпрянула в сторону,испуганно обернулась.

– А, испугались! – воскликнула Кирстен Линдстрем.

– Чего мне пугаться, Кирсти?

– Меня. Вы подумали, что я тихонько подкралась сзади, чтобынанести удар со спины.

– Не мели чепухи, Кирсти. И в мыслях ничего подобного небыло.

– Нет, подумали. И правильно сделали. Неизвестностьзаставляет вглядываться во тьму, вздрагивать от каждого шороха. В этом домеесть чего опасаться. Теперь мы знаем.

– Во всяком случае, дорогая Кирсти, тебя-то мне можно небояться.

– Как знать? – проговорила Кирстен. – Разве не читали мынедавно в газете про одну женщину, которая много лет прожила со своей подругойи нежданно-негаданно вдруг убила ее? Задушила, пыталась выцарапать глаза.Зачем? В полиции она обстоятельно рассказала о том, что видела, как в подругувселился дьявол и выглядывал из ее глаз. Вот она и посчитала себя достаточносильной и отважной, чтобы поразить дьявола!

– О да, что-то припоминаю. Но ведь женщина оказаласьненормальной.

– Она этого не знала и на окружающих не производилавпечатления психопатки. Никто не подозревал, что творится в ее бедном,измученном рассудке. Вот и я вам скажу: не знаете вы, что в душе у меняпроисходит. Может, я сумасшедшая. Может, взглянула как-то на вашу матушку,подумала, что она Антихрист, и убила ее.

– Что за чепуха, Кирсти! Невероятная чепуха.

– Да, – согласилась мисс Линдстрем, – это чепуха. Я оченьлюбила вашу матушку, она всегда была такая добрая. Но вот что я стараюсьдоказать вам, Хестер: поймите, что не следует часто повторять слово «чепуха».

Хестер обернулась и посмотрела на стоявшую перед нейженщину.

– Кажется, ты не шутишь, – пролепетала она.

– Не шучу, – ответила Кирстен. – Мы должны быть серьезными исмотреть правде в глаза. Не стоит притворяться, будто ничего не случилось. Этотчеловек, который приходил сюда… Лучше бы он не появлялся, но он пришел и далнам ясно понять, что Джако не убийца. Очень хорошо, значит, убийца кто-тодругой, и этот кто-то находится среди нас.