– Нет, Кирсти, нет! Это мог быть кто-то… ну, скажем,какой-нибудь вор или человек, захотевший свести с ней счеты.

– Полагаете, ваша матушка сама впустила его?

– Могла впустить, ты же ее знаешь. Кто-нибудь мог прийти сосвоими заботами, рассказать про несчастного ребенка, с которым дурнообращаются. Неужели ты думаешь, что мама не впустила бы этого человека, непровела бы его в комнату, не выслушала бы его?

– Весьма сомнительно, – возразила Кирстен. – По крайнеймере, сомневаюсь, что ваша матушка сидела бы за столом, позволила бы этомучеловеку вооружиться кочергой и ударить ее по голове. Нет, она была достаточноосмотрительной и благоразумной женщиной.

– Хоть бы ты ошиблась, Кирсти! – воскликнула Хестер. – Какбы я хотела, чтобы ты ошиблась! От твоих разговоров все в душепереворачивается.

– Потому что опасность рядом, совсем близко. Нет, не скажубольше ни слова, но я вас предупреждаю: никому не доверяйте, хоть вы и думаете,будто хорошо знаете живущих с вами людей. Не доверяйте мне, не доверяйте Мэри,не доверяйте вашему отцу, не доверяйте Гвенде Воугхан.

– Как же можно жить, подозревая каждого?

– Хотелось бы дать вам хороший совет: уезжайте из этогодома.

– Но это сейчас невозможно.

– Почему? Из-за молодого доктора?

– Не знаю, что ты имеешь в виду, Кирсти. – На щеках Хестервспыхнул румянец.

– Я имею в виду доктора Крейга. Очень милый молодой человек.Прекрасный врач, добрый, серьезный. И все же, думаю, будет лучше, если выотсюда уедете.

– Все это чепуха! – сердито воскликнула Хестер. – Чепуха,чепуха, чепуха! О, как мне хотелось бы, чтобы доктор Калгари никогда здесь непоявлялся!

– И я того же хотела бы, – молвила Кирстен, – всей душойхотела бы.

Лео Эрджайл подписал последнее из писем, поданных емуГвендой Воугхан.

– Это последнее? – поинтересовался он.

– Да.

– Мы славно сегодня потрудились.

В течение нескольких минут Гвенда наклеивала марки исортировала письма, потом спросила:

– Не пришла ли пора поехать за границу?

– За границу? – рассеянно переспросил Лео Эрджайл.

– Да. Ты же собирался в Рим и Сиенну.

– О да, да, собирался.

– Ты хотел посмотреть документы из архивов, о которых писалкардинал Массилини.

– Да, помню.

– Хочешь, я закажу билеты на самолет или предпочитаешьпоехать поездом?

На лице Лео появилась вымученная улыбка, словно у человека, возвратившегосядомой после долгого утомительного пути.

– Кажется, тебе не терпится избавиться от меня, Гвенда, –сказал он.

– О нет, дорогой, нет.

Она порывисто подбежала и встала перед ним на колени.

– Я хочу, чтобы ты никогда не оставлял меня, никогда. Но ядумаю… Я думаю, было бы лучше, если бы ты уехал после… после…

– После визита доктора Калгари на прошлой неделе? – спросилЛео.

– Лучше бы он не приходил к нам, – сказала Гвенда. – Пустьбы все оставалось по-старому.

– И Джако по-прежнему оставался бы преступником в нашейпамяти?

– Ему ничего не стоило совершить преступление. От него можнобыло ожидать этого в любую минуту, и, думаю, лишь по чистой случайности он несделался преступником.

– Странно, – задумчиво произнес Лео. – Я никогда этому неверил. Разумеется, с фактами не поспоришь, но сомнения меня не покидали.

– Почему? Характер ему достался ужасный, разве не так?

– Да. О да. Он нападал на других ребят, как правило, на тех,что послабее его. Но мне и в голову не приходило, что он осмелится поднять рукуна Рэчел.

– Почему же?

– Потому что он боялся ее, – пояснил Лео. – Считал еевеликим авторитетом, как и все остальные.

– Не думаешь ли ты, – спросила Гвенда, – что это быловсего-навсего… – Она не договорила.

Невысказанный вопрос отразился во взгляде Лео, и этозаставило ее покраснеть. Она отвернулась, подошла к камину, опустилась накорточки и протянула руки к огню. «Да, – подумала она. – Авторитет Рэчел имеланепререкаемый. Самоуверенная и независимая, она держала себя как королева,желания которой мы обязаны были выполнять. Значит ли это, что никто неосмелился бы поднять на нее руку, ударить, заставить ее навсегда умолкнуть? Норади чего? Рэчел всегда была права, всегда все знала. Рэчел шла по выбранномуею пути».

Гвенда внезапно поднялась.

– Лео, – сказала она. – Не могли бы мы пожениться вближайшее время, не дожидаясь марта?

– Нет, Гвенда, нет. Не думаю, что это правильно.

– Почему же?

– Полагаю, – заявил Лео, – что спешка к добру не приводит.

– Что ты хочешь сказать? – Она подошла к нему и сноваопустилась перед ним на колени. – Что ты хочешь сказать, Лео? Объясни мне.

– Дорогая моя, я просто считаю, что торопиться не следует.

– Но мы же поженимся в марте, как планировали?

– Надеюсь… Надеюсь на это.

– В твоем голосе не слышно уверенности… Лео, ты меня большене любишь?

– Дорогая моя! – Лео положил руки ей на плечи. – Разумеется,я тебя очень люблю. Ты для меня все на этом свете!

– Значит?.. – нетерпеливо воскликнула Гвенда.

– Нет. – Он поднялся. – Нет, не сейчас, надо подождать. Мыдолжны быть уверены.

– В чем уверены?

Он не ответил.

– Ты же не думаешь?..

– Я… я вообще ни о чем не думаю, – сказал Лео.

Отворилась дверь, и в комнату вошла Кирстен Линдстрем. Онапоставила на стол поднос.

– Ваш чай, мистер Эрджайл. Принести вам чашечку, Гвенда, иливы почаевничаете с нами внизу?

– Я спущусь в столовую. Только возьму эти письма, их надонемедленно отправить.

Когда Гвенда собирала подписанные Лео письма, у нее едвазаметно дрожали руки. Сложив письма, она вышла из комнаты. Кирстен посмотрелаей вслед.