– До свидания, – сказала она и удивилась тому, что голос ееперестал дрожать.

Его глаза перемещались по ее лицу так, словно он хотелзапомнить его, и наконец остановились на губах. Неожиданно его рукисоскользнули с ее плеч, он отпустил ее и отступил назад.

– До свидания, Элизабет.

Элизабет отвернулась и сделала шаг вперед, но сожаление,прозвучавшее в его голосе, заставило ее оглянуться… а может быть, это было еесердце, которое сжалось так, словно она покидала… что-то такое, о чем могла быпотом пожалеть. В повисшем молчании они долго смотрели друг на друга –разделенные всего двумя шагами и целой пропастью общественных предрассудков.

–Наверное, все уже заметили наше отсутствие, – беспомощносказала Элизабет, сама толком не зная, то ли извиняется перед ним за то, чтопокидает его, то ли ждет, что он уговорит ее остаться.

– Возможно.

Выражение его лица было бесстрастно, голос звучал вежливо ихолодно, и она почувствовала, что он снова отдалился от нее и сталнедосягаемым.

– Мне в самом деле пора возвращаться.

– Конечно.

– Вы же понимаете, правда… – Голос ее прервался, когда онавзглянула на этого высокого красивого мужчину, отвергнутого светом только зато, что в его жилах не было «голубой крови», и ей вдруг стали ненавистны всеэти глупые социальные ограничения, которые сковывали ее свободу. Сглотнув, онапопыталась объясниться снова, в душе желая, чтобы он либо прогнал ее, либораскрыл ей объятия как тогда, когда просил потанцевать с ним.

– Вы же сами понимаете, что я просто не могу быть с вамизавтра….

– Элизабет, – оборвал он ее хриплым шепотом, и в глазах еговдруг затеплился огонь, когда он протянул к ней руку, почувствовав, что победаблизка, тогда как Элизабет еще не успела осознать своего поражения. – Идитесюда.

Рука Элизабет протянулась к нему будто сама по себе, и онкрепко обхватил ее пальцами, ее вдруг повлекло вперед, две руки, как стальныеобручи, сжали ее, и она почувствовала на своих губах его ищущие губы. Нежные инастойчивые, они ласкали ее, приспосабливаясь к ее рту, прижимаясь к нему всекрепче. Внезапно он сжал ее еще сильнее и властно притянул к себе. Тихий стоннарушил тишину, но Элизабет не поняла, что этот звук исторгла она сама. Онавстала на цыпочки, чтобы дотянуться до него, и положила руки на его широкиеплечи, прижавшись к нему так, словно искала у него защиты от этого мира,который вдруг стал таким темным и чувственным и в котором ничто уже не имелозначения, кроме их тел и его губ, прижавшихся к ее рту так, словно он умирал отжелания. Наконец он оторвался от ее губ, продолжая держать в своих объятиях,Элизабет прижалась щекой к его хрустящей белой рубашке, чувствуя, как онпроводит губами по ее волосам.

– Это оказалось еще большей ошибкой, чем я предполагал, –сказал он и потом добавил как бы про себя: – Господи, помоги нам обоим.

Как ни странно, но именно это последнее замечание привелоЭлизабет в чувство, и она по-настоящему испугалась. Тот факт, что именно онсчитал, что они зашли слишком далеко и нуждались в некоей божественной помощи,подействовал на нее, как ушат холодной воды. Она высвободилась из его рук истала расправлять складки платья. Достаточно успокоившись, чтобы посмотреть нанего, она закинула голову и с выражением неподдельного ужаса проговорила:

– Этого не должно было произойти. Тем не менее если мыповрозь вернемся в дом и сумеем влиться в компанию других гостей, возможно,никто и не подумает, что мы были вместе. До свидания, мистер Торнтон.

– Спокойной ночи, мисс Кэмерон.

Элизабет слишком торопилась уйти, чтобы обратить внимание наего подчеркнутое «спокойной ночи» в ответ на ее «до свидания». Она также незаметила и того, что он то ли по ошибке, то ли намеренно назвал ее не леди, амисс Кэмерон.

Она решила не идти через главный вход, а войти в дом черезодну из боковых дверей, выходивших на балкон, и, взявшись за ручку, соблегчением вздохнула: дверь была не заперта. Элизабет проскользнула в комнату,похожую на небольшую гостиную. На другом ее конце также была дверь, котораявыходила а пустынный коридор. После уютной ночной тишины дом казалсянаполненным настоящей какофонией смеха, голосов и музыки, больно ударявшей поее нервам. На цыпочках она прошла через гостиную.

На этот раз удача, казалось, улыбнулась ей: в холле никогоне было. Элизабет решила быстренько забежать в спальню и привести себя впорядок. Она успела пробежать по лестнице целый пролет, когда с нижней площадкилестницы послышался голос Пенелопы:

– Послушайте, кто-нибудь видел Элизабет? Вот-вот подадутужин, и лорд Ховард хотел сопровождать ее.

На Элизабет вдруг снизошло вдохновение. Она быстропригладила волосы, оправила платье и мысленно помолилась Богу, чтобы лицо невыдавало, что она только что имела тайное свидание под покровом ночи.

– По-моему, последний раз ее видели в саду, – услышала онанедобрый голос Валери. – И мистер Торнтон куда-то запропастился…

Она умолкла на полуслове, ошарашено глядя на неторопливоспускавшуюся Элизабет, взлетевшую по этой лестнице всего несколько мгновенийназад.

– О Боже, – Элизабет с простодушным видом улыбнуласьПенелопе и Валери, – не знаю, почему эта жара так действует на меня. Думала,мне станет лучше в саду, но и там слишком душно, и я решила ненадолго прилечь.

Втроем девушки прошли через бальную залу, потом черезигорную комнату, где несколько человек играли в бильярд. У Элизабет зачастилпульс, когда за ближайшим к двери столом она увидела Яна Торнтона с кием вруке. Он поднял глаза и увидел девушек, две из которых смотрели прямо на него.Он холодно кивнул всем троим и ударил кием по шару. Элизабет услышала, какразлетелись по столу шары, падая в лузы, после чего раздался восхищенный смехгерцога Хаммондского.

– Как же он красив – какой-то удивительной, темной ипугающей красотой, – шепотом высказалась Джорджина. – И есть

В нем что-то такое… ну… опасное, – добавила она, слегказадрожав от удовольствия.

– Да, действительно, – согласилась Валери, – но правда и то,что ты говорила о нем раньше – у него нет ни прошлого, ни воспитания, ни связей.

Элизабет слышала, о чем они говорят, но не придавала этомузначения. Ее чудесное везение в последние несколько минут убедило ее в том, чтоБог все-таки есть на свете и время от времени вспоминает о ней. Поэтому в этиминуты она мысленно возносила ему молитву, сопровождая ее обещанием, что большеникогда, никогда в жизни не поставит себя в такое компрометирующее положение.Одновременно с тем, как она сказала про себя «аминь», до нее дошло, что все этовремя она продолжала считать шары, закатившиеся в лузы после удара Яна, инасчитала их целых четыре. Четыре! Когда она играла с Робертом, наилучшим егорезультатом было три шара за один раз, а он считался серьезным игроком.