Заросли ветряков прорезали дороги, по которым ровными рядамидвигались разноцветные точки. Поскольку ничего похожего на лошадей, можно былопредположить, что это ни что иное, как автомобили…

А Сварог вспомнил вид сверху города Некушд, наводящий намысль о трепещущей крыльями саранче. И на крышах Вардрона – а крыши уже быливидны – наблюдалась та же картина.

– Вот и окраина, квартал Божественных Снов, –бубнил аэронавт – за болтовней, что ли, страх прятал? – В самый центрнесет, не хватало только приземлиться на королевский дворец…

И под этот жизнеутверждающий прогноз они вплыли в город,прошли над эстакадой, над прозрачным рубиновым куполом, отразились в чашеоткрытого бассейна, в котором плескались горожане…

От земли их отделяло где-то около полулиги, снижениепродолжалось, и по всему выходило, что грохнутся они действительно где-нибудь вчерте города. Потому как конца-края столичному граду не видно, тянется итянется, уходя за горизонт. Н-да, ну и дела. «Пожалуй, так по-дурацки я еще вгорода не попадал», – подумал Сварог.

– Чувствуешь себя преглупо, – сдавленно сообщилРошаль, словно прочитав его мысли. – Парашютиком одуванчика, с которымиграет ветер… И блевать хочется.

– Очень поэтично, – проворчал мастеркапитан. – Очухались, масграм?

– Никогда себе не прощу, что имел неосторожностьсвязаться с вами…

– Лучше по сторонам смотрите, уважаемый, – когдаеще дома в сорок этажей увидите.

– Да подите вы…

Их полет мог оборваться гораздо раньше, чем спускаемыйаппарат естественным образом достигнет земли. В первую очередь, имелись всевозможности для того, чтобы впилиться в один из островерхих шпилей, коивздымались над городом. Правда, в столице их было поменьше, чем в Некушде –там-то целый лес шумел подобных игл…

Внизу заблестела река, протекающая через город. На рекенаблюдалось оживленное судовое движение, и, опять же, среди больших и малыхсудов не отыскалось ни одного парусного. Берега связывали между собой крутоизогнутые мосты без опор, щедро иллюминированные электрическими огнями.

Еще удалось увидеть издали столичный аэродром. Вернее, целыйаэродромный парк, по площади равный иному городу. Зигзаги взлетных«американских горок» переплетались, проходили одна над другой, но все как однаобрывались над речной водой. А под этими стартовыми трассами располагалисьстроения, большие и малые – ангары, топливохранилища, ремонтные цеха, а такжезалы ожидания, бары, рестораны, гостиницы и прочая фигня.

Ясное дело, на мосту, на набережной, на улицах, в общем,повсеместно люди останавливались, задирали головы и показывали на небо. Кто-тона месте Сварога был бы сам не свой от счастья – как же, выпало в кои-то векиоказаться в центре внимания бессчетного числа людей, стать главным событием дняв жизни огромного мегалополиса! Так вот с этим «кем-то» Сварог с удовольствиемпоменялся бы местами.

Красота, конечно, лепота, бесплатная воздушная экскурсия,мечта туриста, в бога душу мать. Вот еще бы в конце пути ждал пятизвездочныйотель и симпатюшки-горничные в белоснежных наколках…

– Наверное, повиснем на эконом-тросах, – порадовалпрогнозом авиатор. – Или на линиях подпитки…

Сварог не стал спрашивать, на каких таких тросах и почемуони должны на них повиснуть – ему было глубочайшим образом плевать, застрянутони в проводах или, допустим, шлепнутся в фонтан. И оттого, что ты не можешьповлиять на исход, а вынужден, как зритель, тупо дожидаться финала, охватываланешуточная злость.

– Если кто отстегнул ремни, рекомендую вновьпристегнуться, – сказал Юж-Крагт. – Да поживее.

Действительно, пристегнуться поживее не мешало – их капсуластремительно пролетала на уровне верхних этажей домов, что окружали некуюплощадь, и активно снижалась. Площадь была идеально круглой формы, а размерами,думается, могла бы посоперничать с небезызвестной в ином мире Красной площадью.По центру возвышался памятник, сверху трудно было разобрать кому – человеку илиже какому другому существу, разве что можно было определить, что постаментвысок и широк. И народищу внизу, вокруг да около памятника, толклось как набазаре в субботний день. Не задавить бы кого ненароком…

Впрочем, несмотря на размеры площади Сварог видел, что им несуждено опуститься на нее аккуратнейшим образом. А суждено им влепиться в стенуодного из домов…

– Подбородок к груди, за подлокотники держитесь! –заорал пилот.

Бежевая стена, отсвечивающая окнами и опоясанная длиннымибалконами, неотвратимо надвигалась. Столкновение с ней – дело каких-то секунд.Если что и отменит сию неотвратимость, то это будет либо провидение, либовнезапный порыв встречного ветра…

В глаза, как это обычно и бывает в подобных случаях,бросались всякие несущественные мелочи: арочный проем окна, оконная рама белогоцвета с нанесенным поверх бледно-желтым рисунком вязью, широкий карниз, ниши встене, где стоят то ли каменные пушечки, то ли грифоны, заваленный маленькимиподушками диван за оконным стеклом… Вот к стеклу прижалось чье-то перекошенноеужасом лицо, человек бросился наутек в глубину помещения…

И вовремя.

Капсула ударила в окно, вышибая его к чертовой матери.

Разлетелось не только окно дома, но и лобовое стекло салона.Приборную панель засыпало стеклянное крошево, и внутрь хлынули уличные звуки:лязги, гудки, крики, свистки, визг и скрежет…

Их многострадальную гондолу мотыльнуло, будто кораблик вдевятибалльный шторм. Зубы же клацнули, как у скелетов в шкафу, – иСварогу пришло в голову, что магия ларов обещает сохранение жизни, но отнюдь незубов. К тому магия ларов гарантирует лару мягкую посадку, а за то, что можетслучиться по дороге к посадке, она ответственности не несет. Случиться же, какпоказывает нынешний разудалый полет, может всякое…

На поцелуе со стеной увлекательное воздушное путешествие,разумеется, не закончилось, потому что еще предстояло приземлиться. Теперьгондолу понесло в сторону от дома, предположительно – в направлении памятника.«Еще не хватало об скульптуру долбануться для полной красоты. Не авиарейс, атридцать три несчастья…»

О скульптуру не долбанулись, однако ж, в полном согласии сзаконами физики, о землю хряснулись со всей дури – точно так же девятибалльныйшторм опускает на скалу кораблик, под громовые раскаты бури и демоническийхохот морских демонов. Здесь же впору хохотать было демонам местных ветров ивоздушной стихии…

Кресло заходило вверх-вниз на натянутых и гулко гудящихтросах. Сыпалась сверху какая-то дрянь, трещало со всех сторон, капсулунакренило на левый борт под углом градусов в тридцать. Сквозь иные звукипробился сильный шорох – не иначе, то на гондолу опускался, обволакивая, «куполспасения».

Уж на что Сварог легко переносил всевозможные пилотажныекувыркания, но на этот раз и его слегка замутило. Он закрыл глаза, пережидая,когда сердце закончит прыгать и займет свое место, желудок перестанетспазматически сжиматься, а кресло под ним прекратит ходить ходуном.Закончилось, перестало, прекратилось.