Лестат и Меррик сидели за столом, два элегантных, стильныхсущества, напротив друг друга. Я присоединился к ним, сев спиной к двери. Тутже включился компьютер. Загрохотали окна. Взметнулись тяжелые бархатныепортьеры. Бахрома на балдахине над кроватью заволновалась от ветра.

Меррик поднялась из-за стола, огляделась, тряхнув тяжелойкопной каштановых волос Лестат внимательно в нее вглядывался.

– Покажись, дух, – тихо произнесла Меррик. –Давай, покажись тем, кто способен тебя увидеть. – Ее зеленые глазаосматривали всю комнату. Сначала она огляделась вокруг, потом перевела взглядна потолок, на люстру. – Я знаю, ты здесь, Гоблин, – сказалаона, – и я знаю твое имя, твое настоящее имя, то имя, которое дала тебемать.

В ту же секунду из ближайшего к нам окна вылетели стекла.Осколки ударились в тюлевые занавески, но не сумели их прорезать и посыпалисьсо звоном на пол. В комнату ворвался жар ночного бриза.

– Трусливый, глупый поступок, – сказала Меррик,едва слышно, словно нашептывала ему на ухо. – Я сама бы так сумела. Ты нехочешь, чтобы я назвала твое истинное имя?

Клавиши на клавиатуре застрекотали с сумасшедшей скоростью.По монитору побежала бессмысленная строка. Тогда я подошел поближе.

ЗАСТАВЬМЕРРИКИЛЕСТАТАПРЯМОСЕЙЧАСУЙТИИЛИЯПОРЕЖУВСЕВДОМЕОСКОЛКАМИНЕНАВИЖУТЕБЯКВИНН

Внезапно под потолком расползлось огромное аморфное облако,омерзительно напоминающее по форме человеческое тело, состоящее только изкапелек крови, с широкой беззвучно орущей мордой; облако клубилось иколыхалось, то сжимаясь, то расплываясь вокруг Меррик и протягивая к ней своищупальца.

Меррик упала спиной на ковер, вскинула руки и прокричаланам:

– Пусть все так и будет! – После чего обратилась кГоблину: – Да, иди ко мне в объятия, дай мне познать тебя, иди ко мне, будь сомной, да, испей моей крови, познай меня, да, я знаю тебя, да. – Глаза унее закатились, и она лежала как бесчувственная.

В конце концов, когда я не мог дольше этого выносить, Гоблинотлип от нее, снова поднявшись под потолок в виде кровавого порыва ветра, послечего сразу вылетел в разбитое окно, в тюлевые занавески опять ударили крошечныеосколки. На руках, ногах и лице Меррик остались капельки свежей и засохшейкрови. Пролетая сквозь тюль, Гоблин тоже оставил на нем кровавые следы.

Лестат помог Меррик подняться. Он поцеловал ее в губы,пригладил длинные каштановые волосы, помог сесть на стул.

– Мне хотелось сжечь его! – сказал он. – Яедва сдержался, чтобы не метнуть в него пламя.

– И я тоже, – сказал я, поправляя на ней белуююбку. Потом я вынул носовой платок и начал промокать кровавые царапины, которыеон везде на ней оставил.

– Нет, действовать огнем пока рано, – сказалаМеррик, – сначала я должна была с ним встретиться. Я должна была во всемудостовериться.

– Так что, он действительно призрак моего близнеца? Этоправда? – спросил я.

– Да, правда, – спокойно ответила Меррик и жестомпоказала, что не нужно больше хлопотать вокруг нее, потом взяла мою руку ипоцеловала ее. – Он призрак младенца, похороненного на кладбище Метэри,вот почему он привязан к этому месту – объяснила она. – Вот почему ты несмог взять его с собой в Европу, как рассказывал мне Лестат. Вот почему он сталпрозрачным и слабым, когда вы едва добрались до Нью-Йорка. Вот почему онстановился еще сильнее, когда ты ездил в Новый Орлеан. Вот почему он казалсятаким сильным сегодня ночью рядом со склепом. Там покоятся его останки.

– Но ведь он сам этого не понимает? – спросиля. – Он ведь не знает, откуда взялся, каково его настоящее имя?

– Не знает, – подтвердила Меррик.

На моих глазах маленькие ранки начали исчезать, и Мерриквновь превращалась в очаровательную женщину, какой была. Ее длинные волнистыекаштановые волосы были красиво спутаны, зеленые глаза все еще налиты кровью – вцелом она пока не совсем пришла в себя.

– Но его можно заставить все это узнать, –продолжила Меррик, – и это наше самое сильное оружие. Потому что призрак,в отличие от чистого духа, связан со своими останками, а у этого призрака связьочень сильная. Он связан с тобой кровью, вот почему ему кажется, что у негоесть право на то, чем обладаешь ты.

– Ну конечно, – воскликнул я, –конечно! – Я только сейчас это осознал. – Он считает, что у него естькакое-то право, раз мы вместе были в одной утробе.

– Да, и попытайся представить на секунду, чем явиласьсмерть для такого духа. Во-первых, он был близнецом, а нам известно облизнецах, что они ужасно переживают потерю своей пары. Пэтси говорила, что тывсе время плакал на его похоронах. Тетушка Куин тогда еще умоляла ее успокоитьтебя. Тетушка Куин понимала, что ты чувствуешь смерть Гарвейна. Гарвейн, в своюочередь, тоже чувствовал, что вас разделили, и когда попал в инкубатор, и когдаумирал – несомненно, его дух пребывал в растерянности и поэтому не отправился кСвету, как ему следовало.

– Понятно, – ответил я. – Сейчас впервые завсе эти месяцы я снова чувствую к нему жалость...

– Пожалей лучше себя, – сказала Меррик. То, какона по-доброму со мной говорила, очень напоминало мне манеру СтирлингаОливера. – Но когда тебя принесли на те похороны, – продолжилаМеррик, – когда тебя принесли на кладбище в день его погребения, его маленькийнесчастный дух, пущенный по течению, нашел в тебе, Тарквиний, своего живогоблизнеца и стал твоим двойником. Фактически он превратился в нечто, гораздоболее сильное, чем обычный doppelganger. Он стал компаньоном, любовником,настоящим близнецом, который считал, что имеет право на твою вотчину.

– Да, так мы и начали наш длинный совместныйпуть, – сказал я, – два истинных близнеца, два истинных брата. –Я чертовски старался припомнить, что когда-то любил его. Не знаю, могла лизаглянуть в мою душу Меррик, но если все-таки заглянула, то навернякапочувствовала ту враждебность, которую я теперь к нему питал, ту рабскуюзависимость от него, которая стала для меня невыносимой, весь этот длинный год,с тех пор как Петрония так грубо превратила меня в другое существо.

– А теперь, когда тебе дарована Темная Кровь, –сурово произнес Лестат, – он хочет получить то, что считает своей долей.

– Но происходит не только это, – продолжила Мерриктем же приглушенным голосом, внимательно вглядываясь в меня. – Я хочу,чтобы ты описал мне, если не возражаешь, что происходит, когда он нападает натебя.

Я задумался на секунду, а потом заговорил, переводя взгляд сМеррик на Лестата и обратно.