Время замедлилось, как это бывает в страшном сне, и накакое-то время наступила глухая, чудовищная тишина.

Охранник, все еще оттеснявший журналистку, резко толкнул еена пол и бросился к своему патрону. Но его опередил другой коллега и в прыжкепопытался свалить политика с ног, чтобы того не задело осколками. Однакознаменитый человек стоял прочно, как скала, и только мрачно оглядывался посторонам. Охранник обхватил его, прикрывая своим телом, и глухо закричал. Поего спине пробежала широкая кровавая полоса, как будто огромный кнут рассек егокожу.

Журналистка поднялась на колени, пытаясь разглядеть изапомнить все происходящее.

Только теперь на нее обрушился шум и гомон сотен голосов,крики раненых, голоса журналистов, спешащих первыми передать в эфир сообщения опроисшедшей трагедии. Политик все еще мрачно оглядывался. Судя по всему, он непострадал, но вот охранник, прикрывший его своим телом, лежал на полу, то идело судорожно вздрагивая. С другого конца холла к нему бежали люди сносилками.

– Давай сюда! – окликнул журналистку оператор. – Явсе снимал! Материал будет – первый класс!

Глаза оператора горели, он испытывал тот удивительныйподъем, какой бывает у журналиста, оказавшегося свидетелем настоящего События,свидетелем Сенсации.

Но девушку словно сковал какой-то странный паралич. Она струдом заставила себя подняться на ноги и медленно доковыляла до возбужденногооператора.

Рядом с ней сотрудник конкурирующего телеканала ужеторопливо вещал в микрофон:

– Только что, буквально на наших глазах, произошло покушениена известного всей стране политика. В холле новой петербургской гостиницы, гдепроходит экономический форум, была взорвана бомба. Это уже третье покушение наодного и того же человека. К счастью, охрана вновь была на высоте и покушениене увенчалось успехом. Никто, конечно, не видел самого исполнителя…

«Кое-кто видел, – подумала журналистка, – кое-ктовидел!»

И она почувствовала как мерзкий, липкий страх наполнил всетело до кончиков пальцев.

– Ну что? – с тревогой спросила Ирина, понимая в душе,что ничего хорошего ей не скажут. Так и оказалось.

– Воля твоя, – с отчаянием крикнула дочь, – но всеэто никуда не годится!

– Но что же делать! – вздохнула Ирина. – Придетсяидти в чем есть…

Наташка глазами выразила все, что она думает о своейлегкомысленной и безответственной матери, и вышла из комнаты, хлопнув дверью.Ирина снова тяжко вздохнула и оглядела разоренное помещение. По всей комнатевалялись одежда, белье и предметы туалета. На разложенном диване лежали дваплатья, еще одно, синее, было на Ирине.

«Наташка права, – с тоской подумала Ирина, – этосинее еще хуже, чем те. А я так на него рассчитывала…»

Ирине ужасно нравилась ее работа – писать детективы.Собственно, работой это трудно было назвать – как известно, то, что приноситудовольствие, – это уже не работа. Нельзя сказать, что все в еедеятельности было безоблачным – бывали дни, когда Ирина называла себябестолочью, бездарностью, чувствуя, что не может написать больше ни строчки.Однако, когда очередной роман был закончен, ее охватывало чувство необычайногоудовлетворения. А уж когда она видела, что на лотках и в магазинах появиласьочередная новая книжка, радости не было предела.

«Неужели это я – скромная домохозяйка, неудачница, каксчитали некоторые, смогла написать двенадцать романов, которые расходятсявесьма приличным тиражом? Неужели это мои книжки читают люди, проглатываютзалпом, передают друг другу и жадно спрашивают продавцов «А Снегиревой нет? Ах,эта книжка… Я уже ее читала. А когда новая выйдет?»

Слов нет, работа приносила Ирине много радости. Были в нейтакже и другие плюсы. Не нужно было каждое утро вставать рано, с трудомпродирая глаза, с тоской одеваться и ползти на службу, трясясь в переполненномвагоне метро и рассматривая заспанные лица таких же, как она, горемык. Не нужнобыло интриговать и прогибаться перед начальством, добиваясь очередногоповышения зарплаты. Не нужно было портить желудок бутербродами илисомнительными блюдами из ближайшего бистро. Не нужно было тратить каждое утроуйму времени на макияж и выбор одежды.

Но была в этом и другая сторона медали. Ирина мало кудавыходила, за что ее очень осуждали подруги и дочка. Что делать, еслиписательский труд требует уединения и тишины?

Есть такая пословица: «Было нечего надеть – стало некуданосить». Раз некуда, то и не надо покупать лишней одежды, только шкафызагромождать.

Неприятности подступили, как всегда, когда их меньше всегождешь.

Издательство, где уже несколько лет работала Ирина, справлялосвой юбилей – десять лет существования. По такому случаю устраивалиторжественный банкет в самом шикарном ресторане города. Ирине прислалиприглашение заранее. Она наскоро перебрала свой гардероб и осталась довольна –имелось три более-менее приличных платья, в которых можно было пойти вресторан. Наташка была совершенно права в своем недовольстве, потому что Ириналегкомысленно оставила вопрос выбора платья на последний день. И вот, сегодняуже банкет, а оказалось, что идти совершенно не в чем: черное маленькое платье«шанель» выглядит далеко не новым, на подоле темно-бордового с бретелькамиобнаружилось какое-то несмываемое пятно, а синее, относительно новое, накоторое Ирина возлагала основные надежды, слишком свободно в груди и вообщеплохо сидит.

Под диваном послышалась какая-то возня, и на свет выползсимпатичный рыженький кокер Яша. Он грустно поглядел на хозяйку и бочкомнаправился к двери. Кажется, он тоже не одобрял Ирининого легкомыслия.

Ирина снова вздохнула и прислушалась. Наташка разговаривалапо телефону.

– Это тетя Жанна звонила, – злорадно сообщила она,заглядывая в дверь. – Я ей рассказала о наших проблемах, она будет минутчерез сорок.

– Ну зачем! – простонала Ирина. – Только Жанки мнесейчас не хватало!

Жанна Ташьян, близкая подруга, была деловой, успешной иобеспеченной женщиной. Вот уж у кого в гардеробе имелись туалеты на все случаижизни. Жанна обожала дорогую и модную одежду и не скупилась, тратя деньги насебя, любимую. Еще Жанна обожала новые машины, водила отлично, так что можно несомневаться: раз сказала, что появится через сорок минут, значит, так оно ибудет. И конечно, поможет. Беда в том, что Ирина не слишком доверяла Жанкиномувкусу. Подруга обожала все яркое, преимущественно красных оттенков, к тому жевызывающих фасонов.

Через сорок минут раздался уверенный звонок в дверь, и Яшатотчас улепетнул из прихожей. Он не слишком жаловал Жанну, она могла шлепнутьгазетой или вообще в сердцах наступить на лапу. Иное дело другая Ирининаподруга, Катя. Вот с той у кокера было полное единение душ. Оба обожаливетчину, котлеты, крабовые палочки, сыр и другую калорийную пишу.