— Нужно есть, чтобы поддерживать силы.

— И, — решительно продолжала Мередит, — я бы предпочлапобыть одна… откровенно говоря.

— Не получится. Не выйдет, говорю я тебе. Твой отецподъезжал к дому как раз в тот момент, когда я пришла.

И, словно в подтверждение ее слов, захлебываясь, затрещалзвонок.

— Он может простоять там хоть всю ночь, мне абсолютно всеравно, — пробормотала Мередит, открывая Паркеру дверь квартиры.

Но Паркер круто развернулся:

— Мередит, ради Бога, я же уйти не смогу, если он там будет!Мне придется открыть ему дверь!

— Не делай этого, — равнодушно бросила Мередит, пытаясьвзять себя в руки.

— Но что, черт побери, мне сказать ему, когда он попросит незахлопывать дверь?!

— Позволь объяснить тебе, Паркер, — вмешалась Лайза, беряего под руку и направляясь к двери. — Почему бы тебе не отнестись к нему, как клюбому бедняге простаку с дюжиной малышей, который нуждается в кредите вашегобанка, и не сказать «нет» раз и навсегда, твердо и решительно?

— Лайза, — процедил он сквозь зубы, выдергивая руку, — ещенемного, и я действительно возненавижу тебя. Мередит, я прошу, подумай, этотчеловек не только твой отец, но и деловой партнер.

Лайза, подбоченившись, взирала на него с дерзкой улыбкой:

— Паркер, где твоя стойкость, твоя воля, твое мужество?

— Лайза, занимайся своими чертовыми делами и не лезь вчужие! Будь у тебя хоть немного такта, сама сообразила бы, что все это тебя некасается, и подождала бы на кухне!

Резкий упрек возымел поразительное действие: обычно непривыкшая лезть за словом в карман, Лайза побагровела от унижения и не нашласьчто ответить.

— Подонок, — наконец прошипела она себе под нос и,повернувшись на каблуках, направилась на кухню. Проходя мимо Мередит, онанаклонила голову:

— Я пришла сюда утешить тебя, а не расстраивать, Мер.Подожду на кухне.

— Оказавшись на кухне, девушка сердито смахнула обжигающиеглаза слезы и включила радио.

— Давай, Паркер, можешь рвать и метать, — окликнула она,поворачивая регулятор громкости на полную катушку, — я все равно ни слова неуслышу.

Из приемника понеслись визгливые трели сопрано исполняющейарию из «Мадам Баттерфляй». Им вторил назойливый, непрекращающийся вопльзвонка, и Паркер набрал в грудь побольше воздуха, разрываясь между желаниемшмякнуть приемник об пол и удушить Лайзу Понтини, но взглянул на безразличную кадскому шуму невесту, поглощенную собственными несчастьями, и его сердценемедленно смягчилось.

— Мередит, — мягко сказал он, когда звонок смолк. — Тыдействительно хочешь, чтобы я отказался открыть дверь Филипу?

Мередит взглянула на него и, судорожно сглотнув, кивнула.

— Значит, я так и сделаю.

— Спасибо, — прошептала она, но тут же в изумленииобернулась.

Разъяренный голос ворвавшегося в комнату отца застал обоихврасплох:

— Пропади все пропадом! Неужели я еще должен как ворпрокрадываться в дом собственной дочери за спиной другого жильца?! Да что у вастут творится? Вечеринка? — допрашивал он, пытаясь перекричать вопящее радио. —Я дважды просил твоего секретаря связаться с тобой, и четыре раза беседовал савтоответчиком.

Гнев за бесцеремонное вторжение внезапно вытеснил усталость.

— Нам нечего сказать друг другу!

— Наоборот! — отрезал отец, сжав зубами сигару и злобноглядя на дочь. — Стенли отказался от поста президента. Сказал, что вряд лисправится.

Слишком расстроенная утренним разговором, чтобыпочувствовать радость при этой новости, Мередит деловито спросила:

— Поэтому ты решил предложить должность мне?

— Только не я! Я предложил ее второму кандидату, избранномусоветом, — Гордону Митчеллу.

Но и это известие почти ее не затронуло. Мередит равнодушнопожала плечами:

— В таком случае почему ты здесь?

— Митчелл тоже отказался.

Паркер удивился ничуть не меньше Мередит:

— Но Митчелл чертовски честолюбив! Я думал, он по трупампойдет ради этого поста!

— Я тоже так думал. Однако он заявил, будто считает, чтосможет сделать для магазина гораздо больше, занимаясь закупками. Вот для негоблагосостояние «Бенкрофт» куда дороже личных амбиций, — добавил он, подчеркнутоглядя на Мередит, явно обвиняя ее в стремлении захватить власть.

— Ты была третьим кандидатом. Поэтому я здесь, — резкодобавил он.

— И, насколько я полагаю, ты ожидаешь, что я ухвачусь за этувозможность? — осведомилась Мередит, настолько оскорбленная жестокой правдой,высказанной отцом, что по-прежнему не ощущала никакой радости.

— Я ожидаю, — начал он, мгновенно, угрожающе багровея, — чтоты будешь вести себя, как подобает настоящему руководителю и способномуадминистратору, то есть отбросишь все обиды, усмиришь самолюбие ивоспользуешься той возможностью, которая тебе предлагается.

— Есть и другие возможности.

— Не будь дурой! Тебе никогда не представится лучший шанспоказать, на что ты способна!

— Именно это ты и даешь мне — шанс показать себя?

— Да! — проскрежетал он.

— А если я покажу себя, тогда что?

— Кто знает…

— На таких условиях мне ничего не нужно.

— Черт побери! Никто из них не подготовлен к этой должностилучше тебя, и ты прекрасно знаешь это! — взорвался отец со смесью неприязни,раздражения и отчаяния.

Но для Мередит его неохотное признание прозвучало куда слащелюбой похвалы. В душе вспыхнула неожиданная надежда, возбуждение с каждойминутой становилось все сильнее, но Мередит старалась говорить как можнонебрежнее:

— В таком случае я согласна.

— Прекрасно, обсудим дела за завтрашним ужином. Остаетсяпять дней, чтобы поработать над незаконченными проектами, прежде чем яотправлюсь в круиз.

Он потянулся за шляпой, намереваясь уйти.

— Не так быстро, — сказала она, внезапно прищурившись. —Прежде всего, хотя это и не самое важное, поговорим о прибавке к жалованью.