– Пожалуй, так надежнее, – согласился Уортон. – Как онавыглядит?

– Обыкновенная женщина, такую можно встретить каждый день заигрой в бридж.

Уортон понимающе кивнул.

– Это еще больше затрудняет дело, – заметил он.

– Сейчас она здесь – ждет, что я ее вызову. Опять начнем всесначала.

– Это единственный способ, – сказал Уортон. – Впрочем, уменя на него не хватает терпения. – Он поднялся. – Ну, не буду вас задерживать.Похоже, мы не слишком продвинулись.

– К сожалению. Советую вам проверить рапорт из Осло. Этоместо выглядит вероятным.

Уортон кивнул и вышел. Мужчина за столом снял с рычагатрубку и распорядился:

– Пришлите ко мне миссис Беттертон.

Он сидел, глядя перед собой, пока в дверь не постучали и невошла миссис Беттертон. Это была высокая женщина лет двадцати семи. Самойзаметной ее чертой были пышные огненно-рыжие волосы. Обрамленное ими лицо сголубыми глазами и светлыми ресницами, часто сочетающимися с рыжими волосами,выглядело почти невзрачным. Приветствуя посетительницу и приглашая ее занятьместо у стола напротив него, мужчина обратил внимание на полное отсутствиемакияжа. Это укрепило его подозрение, что миссис Беттертон знает больше, чемговорит.

Он знал по опыту, что женщины, страдающие от горя ибеспокойства, не пренебрегают косметикой. Понимая, как отражаются отрицательныеэмоции на их внешности, они делают все возможное, чтобы выглядеть лучше. Егоинтересовало, не отказалась ли миссис Беттертон от макияжа намеренно, дабылучше соответствовать роли измученной тревогой жены.

– Надеюсь, мистер Джессоп… есть какие– нибудь новости? –слегка запинаясь, осведомилась она.

Человек по имени Джессоп покачал головой.

– Простите, что снова побеспокоил вас, миссис Беттертон, –мягко отозвался он. – Боюсь, мы не можем сообщить вам ничего определенного.

– Знаю, – быстро сказала Олив Беттертон. – Вы упомянули этов письме. Но я подумала, что с тех пор… Все равно я рада, что пришла. Самое худшее– сидеть дома и чувствовать свою беспомощность.

– Не сердитесь, миссис Беттертон, – успокаивающе произнесДжессоп, – если я снова и снова буду задавать одни и те же вопросы,подчеркивать одни и те же моменты. Понимаете, всегда есть возможность отыскатьчто-то новое – что-то, о чем вы забыли или сочли недостойным упоминания.

– Да, конечно. Спрашивайте меня обо всем снова – я невозражаю.

– В последний раз вы видели вашего мужа 23 августа?

– Да.

– Это было в день его отъезда в Париж на конференцию?

– Да.

– Мистер Беттертон посещал конференцию первые два дня, –быстро продолжал Джессоп. – На третий он не появился. Вроде бы он говорилодному из его коллег, что собирается проехаться на bateau mouche.

– А что такое bateau mouche?

Джессоп улыбнулся:

– Речной трамвай, курсирующий по Сене. – Он резко взглянулна собеседницу. – Вы думаете, это не похоже на вашего мужа?

– Пожалуй, – с сомнением ответила она. – Мне казалось, егодолжно интересовать происходящее на конференции.

– Возможно. Но тема дискуссии в тот день не представляла длянего особого интереса, поэтому он мог решить взять выходной. Тем не менее,по-вашему, это не в характере мистера Беттертона?

Женщина молча покачала головой.

– Тем вечером он не вернулся в отель, – продолжал Джессоп. –Насколько нам удалось выяснить, ваш муж не пересекал границу – во всякомслучае, по своему паспорту. Вам не кажется, что у него мог быть второй паспортна другое имя?

– Нет. Зачем он ему?

Джессоп внимательно наблюдал за ней.

– Значит, вы никогда не видели у него другого паспорта?

Она снова покачала головой:

– Нет, и я этому не верю. Я не верю, что Том мог уехатькуда-нибудь по своей воле, как вы стараетесь представить. С ним что-то случилось,– может быть, он потерял память…

– Со здоровьем у него все было в порядке?

– Да. Он много работал и иногда чувствовал усталость, ноничего серьезного.

– Он не казался обеспокоенным или подавленным?

– У него не было для этого никаких причин! – Дрожащимипальцами женщина открыла сумочку и вынула носовой платок. – Все это так ужасно!– Ее голос дрогнул. – Я не могу в это поверить. Том никогда бы не уехал, несказав мне ни слова. С ним что-то случилось. Его похитили, ранили или… Ястараюсь об этом не думать, но иногда я чувствую, что Тома нет в живых.

– Пока что нет оснований для такого предположения, миссисБеттертон. Если бы ваш муж был мертв, его тело уже обнаружили бы.

– Кто знает. Всякое могло случиться. Его могли утопить илистолкнуть в канализационный люк. Я уверена, что с ним что-то произошло вПариже.

– Могу вас заверить, миссис Беттертон, что в Париже оченьхорошая полиция.

Олив Беттертон убрала платок от глаз и сердито посмотрела нанего:

– Я знаю, о чем вы думаете, но это не так! Том не стал быпродавать или выдавать государственные тайны. И он не был коммунистом. Егожизнь – открытая книга.

– Каковы были его политические убеждения, миссис Беттертон?

– В Америке Том, кажется, был демократом. Здесь он голосовалза лейбористов. Вообще, политика его не интересовала. Он был ученым с головы допят. – Она с вызовом добавила: – И блестящим ученым!

– Да, – кивнул Джессоп, – он был блестящим ученым. В том-товсе и дело. Ему могли сделать очень выгодное предложение и убедить его покинутьэту страну.

– Неправда! – В глазах женщины снова вспыхнул гнев. – Именнотак пытаются представить дело газеты. Да и вы думаете о том же, когдарасспрашиваете меня. Но Том никогда бы не уехал, не предупредив меня хотя бынамеком.

– Значит, он ничего вам не сказал?

Джессоп внимательно следил за ее реакцией.

– Абсолютно ничего. Я не знаю, где мой муж. Думаю, что егопохитили или убили. Но если он мертв, пусть уж я поскорее об этом узнаю. Ябольше не в состоянии ждать и мучиться от беспокойства. Я не могу ни есть, ниспать. Неужели вы совсем не в силах мне помочь?

Джессоп поднялся и обошел вокруг стола.