– Я вам искренне сочувствую, миссис Беттертон, – сказал он.– Уверяю вас, мы делаем все возможное, чтобы узнать, что случилось с вашиммужем. Каждый день мы получаем рапорты из самых разных мест…

– Откуда? – резко осведомилась женщина. – Что в нихговорится?

Джессоп покачал головой:

– Их еще нужно рассортировать и проверить. Но боюсь, чтобольшая часть сообщений весьма неопределенна.

– Я должна знать, – надломленным голосом произнесла ОливБеттертон. – Я больше не могу этого выносить.

– Вы очень любите вашего мужа, миссис Беттертон?

– Конечно! Мы женаты всего шесть месяцев.

– Да, знаю. Простите за нескромный вопрос, но между вами небыло ссор?

– Никаких.

– И неприятностей из-за другой женщины?

– Конечно, нет! Я же говорила – мы поженились только вапреле.

– Поверьте, я не предполагаю ничего подобного, но приходитсяпринимать в расчет любую возможную причину исчезновения вашего мужа. Выговорите, он не был в последнее время чем-то расстроен или встревожен?

– Нет, нет, нет!

– На такой работе, как у вашего мужа, миссис Беттертон, людичасто становятся нервными. Это вполне естественно, когда живешь под постояннымприсмотром…

Джессоп улыбнулся, но на лице женщины не появилось ответнойулыбки.

– Он вел себя как обычно, – упрямо заявила она.

– Ваш муж был доволен своей работой? Он обсуждал ее с вами?

– Нет, для меня это было чересчур сложно.

– Вам не кажется, что он мог испытывать угрызения совестиотносительно возможных… ну, скажем, разрушительных результатов своейдеятельности? С учеными такое бывает.

– Том никогда не говорил ничего подобного.

– Понимаете, миссис Беттертон, – Джессоп склонился впереднад столом, отчасти утратив обычную бесстрастность, – я пытаюсь представитьсебе вашего мужа. Понять, что он за человек. А вы мне не помогаете.

– Но что еще я могу сделать? Я ответила на все ваши вопросы.

– Да, ответили – большей частью отрицательно. А мне нужнонечто позитивное и конструктивное. Ведь гораздо легче искать человека, зная,что он собой представляет.

Женщина немного подумала.

– Да, я понимаю, что вы имеете в виду. По крайней мере,думаю, что понимаю. Ну, Том был добродушным, веселым и, конечно, очень умным.

Джессоп улыбнулся:

– Это перечень достоинств. Давайте попробуем бытьпоконкретнее. Он много читал?

– Да, очень много.

– Какие именно книги?

– Ну, биографии, рекомендации книжного общества, а еслиуставал – детективы.

– То есть был вполне традиционным читателем. А чем онувлекался? Играл в карты или в шахматы?

– Том играл в бридж. Обычно мы играли с доктором Эвансом иего женой один-два раза в неделю.

– У него было много друзей?

– Да, он был очень общительным.

– Я имею в виду не только это. Были ли у него близкиедрузья?

– Ну, Том играл в гольф с нашими соседями, но очень близкихдрузей у него не было. Понимаете, он долго прожил в США, а родился в Канаде.Здесь он мало кого знал.

Джессоп заглянул в лежащий на столе лист бумаги:

– Насколько я понял, у него недавно были трое посетителей изШтатов. У меня записаны их имена. Как нам известно, это были единственныеиностранцы, с которыми ваш муж контактировал за последнее время. Вот почему мыуделили им особое внимание. Во-первых, Уолтер Гриффитс. Он приезжал к вам вХаруэлл.

– Да, он был в Англии и приходил повидать Тома.

– И как на это отреагировал ваш муж?

– Том был удивлен, но очень обрадовался. Они хорошо зналидруг друга в Штатах.

– А какое впечатление произвел этот Гриффитс на вас? Простоопишите мне его.

– Но вы ведь наверняка все о нем знаете.

– Да, знаем. Но мне хочется услышать, что вы о нем думаете.

Женщина задумалась.

– Ну, Гриффитс показался мне довольно напыщенным иболтливым. Со мной он был очень вежлив, а с Томом держался как близкий друг ивсе время рассказывал ему о том, что происходило после его отъезда в Англию.Меня эти местные сплетни не слишком интересовали, так как я не знала никого изтех, о ком они говорили. Да и вообще, покуда они предавались воспоминаниям, яготовила обед.

– А о политике они не говорили?

– Вы намекаете, что Гриффитс коммунист? – Олив Беттертонпокраснела. – Уверена, что это не так. Он находится на государственной службе –кажется, в окружной прокуратуре. К тому же, когда Том стал высмеивать «охоту наведьм», Гриффитс сказал, что она необходима, хотя нам здесь этого не понять.Так что он никак не может быть коммунистом!

– Пожалуйста, не волнуйтесь, миссис Беттертон.

– Я все время говорю вам, что Том не был коммунистом, а вымне не верите!

– Верю, но должен убедиться. Теперь что касается второгозарубежного знакомого – доктора Марка Лукаса. Вы встречались с ним в Лондоне, в«Дорсете».

– Да. Мы с Томом были в театре, а потом пошли ужинать в«Дорсет». Внезапно этот человек – Лук или Лукас – подошел и поздоровался сТомом. Он занимался какими-то химическими исследованиями и виделся с Томом вШтатах. Лукас – беженец из Германии, принявший американское гражданство. Но вы,конечно…

– Но я, конечно, это знаю? Разумеется, миссис Беттертон. Вашмуж удивился, увидев его?

– Да, очень удивился.

– И обрадовался?

– Да… пожалуй…

– Но вы не уверены? – настаивал Джессоп.

– Ну, кажется, Том впоследствии сказал мне, что этот человекему не слишком нравится.

– Это была случайная встреча? Не было никакихдоговоренностей о встречах в будущем?

– Нет, мы встретились чисто случайно.

– Понятно. Еще была иностранка, женщина, миссис КэролСпидер, также из Штатов. Каким образом она с вами связалась?

– По-моему, миссис Спидер имела какое-то отношение к ООН.Она была знакома с Томом в Америке и позвонила ему из Лондона, чтобы сообщить освоем приезде и предложить нам как-нибудь сходить с ней на ленч.