— Если вы не против, я хотела бы услышать, что все этозначило.

— Полагаю, что обязан дать вам какое-то объяснение, —согласился я, потому что поступил там с вами несправедливо. Может быть, вы обэтом и не догадываетесь.

— Вы это серьезно?

— Точно.

— Продолжайте. Мне действительно любопытно.

— Это долгая история… — снова затянул я.

Она посмотрела вперед, в сторону порта, а потом вверх, навершину Колвира.

— …Путь тоже долгий, — заметила она.

— …И вы дочь премьер-министра страны, с которой нашиотношения на данный момент несколько щекотливые.

— Что вы имеете в виду?

— Кое-какие сведения о том, что происходит, могутпредставлять в некотором роде секретную информацию.

Она положила мне руку на плечо и остановилась. И посмотреламне прямо в глаза.

— Я могу сохранить тайну, — заявила она. — В конце концов,вы же знаете мою.

Я поздравил себя с тем, что научился, наконец, трюку своихродственников — полному управлению выражением лица, когда чертовски озадачен. Она-такисказала там в пещере кое-что, когда я обратился к ней, словно к тому существу,не сохранять передо мной связывающую ее тайну.

Поэтому я криво улыбнулся ей и кивнул.

— Именно так, — соврал я.

— Вы ведь не планируете опустошить нашу страну или еще что-нибудьвроде этого, не так ли? — спросила она.

— Насколько я знаю, нет. А также не считаю это вероятным.

— Ну и отлично. Сказать-то ведь можно, только узнав, не такли?

— Верно, — согласился я.

— Так давайте выслушаем эту историю.

— Ладно.

Пока мы шли вдоль берега и я рассказывал, то не мог невспомнить под аккомпанемент басовых звуков волн длинное повествование отца.Может, это семейная черта — пускаться в автобиографический рассказ, еслиподвернется подходящий слушатель? К такому выводу я пришел, так как понял, чтопускаюсь в своем рассказе в ненужные подробности. И вообще, почему я решил, чтоона — подходящий слушатель?

Когда мы добрались до портового района, я понял, что всеравно не насытился и по-прежнему хочу много рассказать. При свете угасающего дня,создающем, несомненно, более безопасную обстановку, нежели во время моеговизита в этот район, я направился по Портовой Дороге, оказавшейся при дневномсвете еще более грязной. Узнав, что Корал тоже проголодалась, я повел ее кпротивоположной стороне бухты, остановившись на несколько минут посмотреть, какогибает мол и заходит в порт многомачтовое судно с золотыми парусами. Затем мыпоследовали изогнутой дорогой к западному берегу и я сумел без особого трудаотыскать Переулок Бриза. Было еще достаточно рано, чтобы встретить по путинескольких трезвых матросов. Один раз к нам попытался подвалить здоровенныйчернобородый тип с интересным шрамом на правой щеке, но какой-то тип поменьшедогнал его раньше и что-то шепнул ему на ухо. Оба отвернулись и зашагали прочь.

— Эй, — окликнул я. — Чего он хотел?

— Ничего, — ответил тип поменьше. — Он ничего не хотел. —Затем человек окинул меня быстрым изучающим взглядом и кивнул. А затем добавил:— Я видел вас здесь однажды ночью.

— А-а… — протянул я, а люди тем временем дошли до угла,свернули и пропали.

— О чем, собственно, шла речь? — не поняла Корал.

— Я еще не добрался до этой части рассказа.

Но я живо вспомнил тот случай, когда мы прошли мимо места,где все произошло. Не осталось никаких признаков той схватки.

Я, однако, чуть не прошел мимо «Окровавленного Билла»,потому что над дверью красовалась новая вывеска «Окровавленный Энди»,нанесенная свежей зеленой краской. Тем не менее, внутри заведение осталосьтаким же, за исключением человека за стойкой, бывшего длиннее и тощее человекас каменным лицом, обслуживавшим меня в прошлый раз. Звали его, как я узнал,Джек, и он доводился Энди братом. Он продал нам бутылку «Ночи Бейля» и передалчерез отверстие в стене наш заказ на два рыбных обеда. Столик, который я занималв прошлый раз, пустовал и мы заняли его. Я положил пояс с мечом справа от себя,частично вытащив клинок, так как уже был знаком со здешним этикетом.

— Мне нравится это заведение, — решила она. — Оно какое-то…другое…

— Э… да, — согласился я, взглянув на двух отрубившихсяпьяных одного у дверей заведения, а другого в глубине. И на трех типов сбегающими глазками, тихо беседующих в углу. На полу имелось несколько разбитыхбутылок и подозрительного вида пятен, а на противоположной стене виселонесколько не слишком изощренных произведений искусства на любовную тему. —Готовят здесь очень хорошо, — добавил я.

— Никогда не бывала в подобном ресторане, — продолжала она,наблюдая за черной кошкой, которая выкатилась из подсобного помещения иборолась с крысой.

— У ресторана есть свои завсегдатаи, — пояснил я. — Но средиразборчивых гурманов он — строго охраняемый секрет.

Я продолжал рассказ, уплетая обед даже активнее, чем впрошлый памятный раз. Когда немного позже открылась наружная дверь, впустивхромого коротышку с грязным бинтом на голове, я заметил, что дневной светначинает меркнуть. Так как я уже закончил рассказ, то данное время дняпоказалось мне подходящим для ухода.

Я так прямо и сказал, но она накрыла мне руку ладонью.

— Вы знаете, что я не то ваше существо, — сказала она. — Ноесли вам нужна какая-то помощь, которую я могу оказать, то рассчитывайте наменя.

Мы выбрались из Закоулка Смерти без всяких происшествий ипошли по Портовой Дороге к Лозе. Когда мы стали подниматься, солнце ужесадилось и булыжники мостовой демонстрировали разнообразную гамму тонов ицветов камня. Уличное движение не отличалось густотой. В воздухе плыли запахикухни. На улице шуршали листья. Высоко над головой катался, оседлав воздушныепотоки, маленький желтый дракон. В вышине, на севере, за дворцом, рябиларадужная завеса. Я продолжал молчать, ожидая от Корал новых вопросов. Но так ине дождался. На ее месте, если бы я выслушал рассказ, подобный моему, то уменя, думается, нашлось бы много вопросов, если только рассказ совершенно неподавил бы меня или был бы понятен до конца.

— Когда мы вернемся во дворец?… — проговорила она.

— Да…

— Вы ведь отведете меня посмотреть Лабиринт, не правда ли?

Я рассмеялся.

— Сразу же? Как только переступим порог? — поинтересовалсяя.

— Да.

— Разумеется, — согласился я.

Затем ее мысли пошли по другому руслу.