— Мужик — оккультист. Полжизни потратил на изучение всякоймистической литературы. Особенно Леха про какого-то Кастаньету вспоминал…Мужик, значит, вроде мысли читает, в будущее смотрит… Вещи находит, обопасности заранее знает… Говорит, что духов видит. Представляешь, он даже… —Женька выдержал артистическую паузу, — по метро без оружия путешествует. Тоесть вообще без оружия. Только нож складной — еду резать, и посох такой — изпластика. И вот он говорит, что те, кто дурь делает, и те, кто эту дурь глотает— все безумцы. Потому что это вовсе не то, что мы думаем. Это не дурь никакая,и поганки эти — никакие не поганки на самом деле. Таких поганок в среднейполосе отродясь не росло. Мне, между прочим, однажды попался справочник туристав руки, так вот там об этих поганках, действительно, ни слова. И даже ничегопохожего на них нет… И те, кто их ест, думая, что это просто галлюциноген, так,мультики посмотреть, ошибаются, так этот маг сказал. И если эти поганки чутьпо-другому приготовить, то при их помощи можно входить в такое состояние, изкоторого можно управлять событиями в реальном мире из мира этих поганок, вкоторый ты попадаешь, если их ешь. — Этот маг твой — натуральный наркоман! —убежденно заявил Артем. — У нас тут многие дурью балуются, чтобы расслабиться,сам знаешь, но никто до такой степени еще не наглатывался. Мужик точно подсел.Ему уже недолго, наверное, осталось. Слушай, мне тут дядя Саша такую историюрассказал… На какой-то станции, я не помню уже, на какой, к нему присталкакой-то старик, начал рассказывать, что сам он могучий экстрасенс, и ведетнепрекращающуюся битву против таких же мощных экстрасенсов и инопланетян,только злых. И что они его уже почти одолели, и он, может, уже и этого дня невыдержит, все силы уходят на борьбу. А станция — вроде Сухаревской, так,полустанок, костры и люди сидят, поближе к центру платформы, подальше оттуннеля, чтобы выспаться и назавтра — дальше в путь. И вот, скажем, проходятмимо отчима со стариком три каких-то человека, и старик ему со страхом говорит,— видишь, мол, вот тот, что посередине, это один из главных злых экстрасенсов,адепт тьмы. А по бокам — это инопланетяне. Они ему помогают. А их главный живетв самой глубокой точке метро… Как-то его зовут, мне отчим рассказывал… На«ский» заканчивается. И говорит, мол, они не хотят подходить ко мне, потому чтоты тут со мной сидишь. Не хотят, чтобы о нашей борьбе простые люди узнали. Номеня сейчас энергетически атакуют, а я им щит ставлю. Я, мол, еще повоюю! Тебевот смешно, а отчиму моему не очень тогда было. Представь себе — богом забытыйугол метро, ведь мало ли, что там может произойти… Звучит, конечно, бредово, новсе-таки… И вот дяде Саше, хотя он себе повторяет, что это просто больнойчеловек, шизофреник, по всей видимости, уже начинает казаться, что тот, которыйпосередине шел, с двумя инопланетянами по бокам, как-то на него нехорошосмотрел, и вроде бы у него глаза чуть светились… — Чушь какая, — неуверенносказал Женька. — Чушь-то она может и чушь, но готовым на дальних станциях, сампонимаешь, надо быть ко всему… И старик ему говорит, что скоро ему, старику тоесть, предстоит последняя битва со злыми экстрасенсами. И если он проиграет — асил у него все меньше — значит, конец всему. Раньше, мол, положительныхэкстрасенсов было больше, и борьба велась на равных, но потом отрицательныестали одолевать, и старик этот — один из последних. А может, и самый последний.И если он погибнет, и плохие победят — все. Полный швах всему. — У нас тут,по-моему, и так полный швах всему, — заметил Женька. — Значит, пока еще неполный, есть еще куда стремиться, — ответил Артем. — Так вот, напоследок старикему и говорит: «Сынок! Дай поесть чего-нибудь… А то сил мало остается… Апоследняя битва близится… И от ее исхода зависит будущее всех нас. И твоетоже!» Понял? Старичок еду клянчил. Так и твой маг, я думаю. Тоже, наверное,крыша поехала. Но на другой почве. — Нет, ты определенно дурак! Даже до концане дослушал… и потом, кто тебе сказал, что старичок врал? Как его звали,кстати? Тебе отчим не говорил? — Говорил, но я не помню уже точно. Смешноекакое-то имя… На «Чу..» начинается. То ли «Чувак», то ли «Чудак»… У этих бомжейчасто так — кличка какая-нибудь дурацкая вместо имени… А что? А этого магатвоего как? — Он Лехе сказал, что сейчас его называют Карлосом. За сходство.Непонятно, что именно он имел ввиду, но именно так он и объяснил. И ты зря недослушал до конца. В конце их разговора он Лехе сказал, что завтра черезсеверный туннель лучше не идти — а Леха как раз собирался на следующий деньвозвращаться. И Леха послушал и не пошел. И не зря. Как раз в тот день какие-тоотморозки на караван напали, в туннеле между Сухаревской и Проспектом Мира,хотя считалось, что это безопасный туннель. Половина челноков погибла. Елеотбились. Так вот!

Артем примолк и задумался. — Вообще-то говоря, конечно,наверняка знать нельзя. Всякое быть может. Раньше такое случалось, мне отчимрассказывал. И он еще говорил, что на совсем дальних станциях, там где людидичают, и становятся как первобытные, забывают о том, что человек — разумномыслящее существо, происходят такие странные вещи, которые мы с нашимлогическим мышлением вообще не в состоянии объяснить. Он, правда, не сталуточнять, что это за вещи. По правде говоря, он и это не мне рассказывал — япросто случайно подслушал.

— Ха! Я же тебе говорю — тут иногда такие вещи рассказывают,что нормальный человек никогда не поверит. Вот мне Леха в прошлый раз еще однуисторию интересную рассказал — хочешь послушать? Такого ты, наверное, даже отсвоего отчима не услышишь. Лехе на ярмарке один челнок с Серпуховской линиирассказывал… Вот ты в призраков веришь?

— Ну… После разговоров с тобой каждый раз начинаю себяспрашивать — верю я в них или нет. Но потом один побуду, или с нормальнымилюдьми поговорю — и вроде отходить начинаю… — с трудом сдерживая улыбку ответилАртем.

— А серьезно?

— Ну как, я читал, конечно кое-что. Ну и дядя Сашарассказывал немного. Но, честно говоря, не очень-то верится во все эти истории.Вообще-то, Жень, я тебя не понимаю. Тут у нас на станции и так кошмарнепрекращающийся с этими черными, такого, наверное, нигде во всем метро-то инет больше, где-нибудь на центральных станциях о нашей с тобой жизни детямрассказывают, как страшные сказки, и спрашивают друг друга — «Ты веришь вот вэти россказни о черных или нет?» А тебе и этого мало. Ты себя хочешь чем-нибудьеще попугать?

— Да неужели тебе вообще неинтересно ничего, кроме того, чтоты можешь увидеть и пощупать? Неужели ты правда считаешь, что мирограничивается тем, что ты видишь? Тем, что ты слышишь? Вот крот, скажем, невидит. Слепой он от рождения. Но ведь это не значит, что все те вещи, которыхкрот не видит, на самом деле не существуют… Так и ты… — Ладно… Что за историюты рассказать-то хотел? Про челнока с Серпуховской линии?

— Про челнока? А… Однажды Леха на этой ярмарке познакомилсяс мужиком одним. Он вообще-то не совсем с Серпуховской. Он с Кольца.