Геннадий посмотрел на сына краем глаза и ничего не ответил.Он заметил в его голосе издевку и теперь боялся сказать что-нибудь невпопад.

– Ну, и как? – спросил Игорь. – Тебеполегчало?

– Не знаю, – Геннадий пожал плечами. – Поканет. Я должен обсудить все это со своим психотерапевтом.

– Скажи ему, что я воспринял новость нормально. –Игорь снова похлопал отца по спине и открыл дверцу. – Мама говорила, вывечером собирались заехать?

– Да, обязательно. Заглянем ненадолго, поздравим тебя сднем рождения. Ну, и с Новым годом заодно.

– А как же? Мне, как всегда, везет.

Игорь ушел, а Геннадий озадаченно почесал нос и повернулключ в замке зажигания.

Свою бывшую жену он застал за чашкой чая. Она что-тозаписывала в маленький блокнот, обтянутый бархатом. Вид у нее был до неприличияцветущим. Геннадий слышал про итальянца, и отчего-то это задевало егонесказанно. Елена сидела, закинув ногу на ногу. Ноги у нее были до сих порстройными, и она носила юбки по колено. Блузку он не рассмотрел, но заметилсразу, что она с интригующим вырезом.

– В твоем возрасте надевать такое декольте неприлично, –заявил он вместо приветствия и плюхнулся на диван напротив бывшей жены.

Елена закрыла блокнот, отложила ручку и посмотрела на негоснисходительно:

– Ты просто ревнуешь меня к мужчинам, которых этозажигает!

– В твои годы зажигать нужно не мужчин, а камин, чтобыгреть возле него косточки.

– Что ж делать, если в молодые годы я была твоей женойи имела право только на то, чтобы носить за тобой пепельницу. Моим уделом быливодолазки под горлышко и жакеты до середины бедра.

– Страшная доля, – пробормотал Геннадий. –Почему ты так настаивала, чтобы я обязательно вернулся из Камышовки пораньше,да еще трезвым?

– Я беспокоюсь за Игоря. Он снова ходил к бывшей жене.

– Ну и что? Возможно, он ее до сих пор любит. Рано илипоздно она не выдержит и вернется к нему.

– Ничего она не вернется! – сердито бросилаЕлена. – Она нашла Игорю замену и, кажется, вполне счастлива.

– А он, как мне кажется, не собирается ставить впаспорт еще один штамп, – заметил Геннадий, отмечая про себя, что бывшаяжена пользуется яркой помадой и что на шее у нее какой-то потрясающий инаверняка дорогущий медальон.

– Не собирается, – подтвердила она. – Непредставляешь, как мне обидно. Благодаря моим связям он мог бы вести светскуюжизнь. Сколько прелестных женщин вращается по орбите искусства!

– Девицы, которые ходят по галереям, внушают мнесвященный ужас, – заметил Геннадий.

– Но они умны.

– Женский ум не гарантирует мужского счастья.

– Как и женская красота, – парировала Елена.

Геннадий хмыкнул и посмотрел на бывшую жену снисходительно.По его выходило, что женская красота гарантирует все.

– Открою тебе тайну, – самодовольно заявилон. – Расхожая байка о том, что мужчины любят глазами, – это страшнаяправда.

– Любят глазами, но в связях неразборчивы, –немедленно возразила Елена. – Поэтому у некрасивых девушек всегда естьшанс.

– Что у тебя за язык? Тебя невозможно переговорить.

– А ты не соревнуйся со мной в остроумии.

– Вот уж поистине, – пробормотал Геннадий, –океан невозможно победить, в нем можно только утонуть. Кстати, я только что виделсяс Игорем.

– И что? Почему у тебя такой вид, как у кота,кокнувшего вазу?

Геннадий снова потянулся за сигаретами. Они помогали емудержать паузу, если нужно было немного подумать. Впрочем, под взглядом бывшейжены мысли разбегались в разные стороны, как потревоженные муравьи.

– Я сказал ему правду, – наконец выдавил из себяон. – Ну, что я с самого начала не верил, будто он мой сын.

Елена вспыхнула мгновенно. Геннадию даже показалось, чтосейчас она поднимется, подойдет к нему и влепит ему затрещину. Психотерапевтпредупреждал, что могут возникнуть трудности. И Геннадий к ним приготовился.Получит по морде – что ж, значит, заслужил. Его беспокоило только одно. Камень,который он всегда чувствовал в груди, когда виделся с сыном, после разговора сним, кажется, стал еще тяжелее. Елена кое-как справилась с первым порывом излобно бросила:

– Ты виноват, что наш ребенок несчастлив. Твоеидиотское стремление говорить правду и поступать по совести сломало жизньнашего сына.

– Твоего сына.

– Это ты так думаешь. Ты говоришь правду и при этомникому не веришь. Глупо, как мне кажется.

– Не заводись.

– Я не завожусь!

– Успокойся и разбей что-нибудь… Вон, пепельницу,например. Когда бьешь что-то тяжелое, на душе становится легче.

– Это ты со своей Мусей приобрел столь бесценныйопыт? – не преминула съехидничать Елена. – Я совершенно спокойна. Мнепросто интересно, какого черта тебя разобрало вывалить все именно сегодня? Не впрошлом году, не в будущем, а вот теперь? Только потому, что у тебя обостриласьподагра?

Геннадий, у которого было довольно погано на душе, сразупринялся защищаться:

– В конце концов, говорить правду – вовсе не грех. Мойпсихотерапевт настаивает на том, что это исцеляет. И мне просто необходимовскрыть старые нарывы. Кстати, ты тоже в критическом возрасте. У тебя можетначаться воспаление желчного пузыря.

– С какой стати?

– Плохие поступки накапливаются у нас внутри. Обмантоже. А ты любишь обманывать. – Он с тревогой уставился на Елену, которая,не мигая, смотрела ему в лоб. – Что? Ну, что такое? Почему ты таксмотришь?

– Я только что обманула сына, – мертвым голосомпризналась та. – Сказала ему, что предупредила его бывшую жену о тойпроверке, которую он придумал еще до свадьбы. Ну, помнишь, я тебе рассказывала?Тест.

– Сказала, что предупредила ее? А на самом деле?

– На самом деле не предупреждала.

– Она любила его.

– Если он будет думать, что она любила его, то большеникогда не женится. Двух одинаковых женщин не бывает. Этот идиотский тест срыбами…

– Это твое заблуждение, – с сожалением заметилГеннадий. – Ты думаешь, что, соврав, можно что-то улучшить. А все толькозапутывается.

Елена посмотрела на бывшего мужа с несвойственной ейнадеждой:

– Как ты думаешь, что теперь делать?

– Ничего не делать, – решительно заявил Геннадий. –Пусть все идет своим чередом. Сегодня Новый год. Нужно верить, что чудеса ещеслучаются.