— Что значит «нищая»?

— Мы очень быстро расширяемся. Если покупать торговыекомплексы, построенные другими, это обойдется очень дорого и снизит прибыли,так что мы обычно строим их сами и часть сдаем в аренду. Стоит это тоженедешево, поэтому мы берем кредиты в банке.

— Понятно, но что это имеет общего с тобой?

— Нужно вносить залоги, — напомнила она. — «Бенкрофт эндкомпания уже внесла все залоги, которые только было возможно, но послепостройки нового магазина в Фениксе больше закладывать нечего. Я хотела открытьфилиалы в Нью-Орлеане и Хаустоне, поэтому закладываю свои акции и трастовыйфонд. Через неделю мне будет тридцать, и деньги, оставленные дедушкой,переходят в мое распоряжение.

Увидев, как Мэтт мрачно свел брови, она поспешно добавила:

— Нет причин расстраиваться. Нью-орлеанский магазин уженачал приносить доходы, так что пока долги банку выплачиваются, мне можно нетревожиться.

Мэтт был совершенно сбит с толку:

— Погоди, неужели ты хочешь сказать, что не только заложиласобственные акции и фонд, но еще и лично гарантировала возврат долга занью-орлеанский магазин?!

— Пришлось, — спокойно заключила она. Мэтт безуспешнопопытался не вести себя словно разгневанный профессор, с высоты своихбезграничных знаний читающий гневное наставление ленивому студенту.

— Никогда больше этого не делай, — предостерег он. —Никогда, слышишь, никогда не рискуй собственными деньгами! Говорю же, для этогосуществуют банки! Они получают проценты, и делают на этом деньги. Так пусть онии рискуют! Если бизнес придет в упадок и нью-орлеанский магазин станетубыточным, банк обдерет тебя как липку!

— Если нет другого способа…

— Если твой банкир сказал это, значит, он нагло лжет! —перебил Мэтт. —» Бэнкрофт энд компани»— процветающая солидная компания. Банкимеет право требовать персонального залога и гарантий возврата долга лишь в томслучае, когда кредита просит непонятно кто, без достаточно надежной репутациикредитоспособного бизнесмена.

Мередит открыла было рот, чтобы возразить, но Мэттповелительно поднял руку.

— Знаю, они попытаются заставить тебя поставить подпись поддолговым обязательством, — кивнул он, — потому что это устраняет риск. Но тыбольше не смей делать этого, ни за что и никогда. Неужели хоть на одну чертовусекунду можно вообразить, будто кредиторы заставляют администраторов «Дженералмоторе» подписывать документы на займы, выдаваемые компании?

— Нет, конечно, нет. Но наш случай немного иной.

— Именно это банки вечно стараются внушить тебе. И кто, чертвозьми, банкир «Бенкрофт»?

— Мой жених… Банк «Рейнолдс Меркентайл траст», — пояснилаМередит, наблюдая, как щеки Мэтта раздраженно вспыхнули.

— Да, вижу, твой жених сумел выторговать себе великолепныеусловия, — язвительно пробормотал он.

Мередит невольно спросила себя, уж не говорит ли в Мэттечисто мужское соперничество.

— Ты зря нападаешь на Паркера, — спокойно обронила она. — Ипри этом забываешь, что ревизоры пристально следят за всеми выданнымикредитами, и теперь, когда так много банков разоряются, ревизоры не очень одобряют,если банкиры вкладывают слишком много средств в одну компанию. «Бенкрофт эндком-пани» уже задолжала банку сотни миллионов. Паркер больше не можетпродолжать ссужать нам деньги без того, чтобы не вызвать осуждения, особеннотеперь, когда мы объявили о помолвке. Мы просто обязаны внести залог.

— Но можно найти какую-нибудь иную форму залога. Как насчеттвоего пакета акций компании? Мередит, хмыкнув, покачала головой:

— Я уже сделала это, как, впрочем, и отец. Остался толькоодин крупный держатель акций, который еще не заложил свой пакет.

— И кто это?

Мередит давно пыталась перевести беседу в другое русло, иМэтт только сейчас, сам не желая того, предоставил ей эту возможность.

— Моя мать.

— Твоя мать?

— Да, как у всех людей, у меня тоже есть мать, — сухосообщила Мередит. — Ей при разводе был выделен большой пакет акций в качествекомпенсации.

— Почему же твоя мать не заложит акции? Вполне разумноерешение, поскольку она получает доходы с магазинов. Стоимость акций растет скаждым днем, пока «Бенкрофт» расширяется и процветает.

Отложив блокнот, Мередит взглянула на Мэтта:

— Никто не просил ее.

— Можно узнать, почему, или ты не хочешь говорить об этом? —спросил Мэтт, не желая, чтобы она подумала, будто он, вместо Того чтобы помочь,вмешивается в чужие дела.

— Она живет где-то в Италии, и ни я, ни мой отец — не имелис ней ничего общего с того времени, как мне исполнился год.

И, увидев, что Мэтт не проявил никаких эмоций, по крайнеймере внешне, Мередит внезапно решила рассказать ему о том, что обычнопредпочитала не вспоминать, и, пристально наблюдая за его лицом, с улыбкойобъяснила:

— Моя мать… была… и есть… Кэролайн Эдварде. Темные бровинедоуменно сошлись в прямую линию, но Мередит пояснила:

— Вспомни старый фильм с Гэри Грантом, там, где он наРивьере, а принцесса сказочного королевства скрывается…

И по его улыбке поняла, что Мэтт вспомнил кинозвезду.Откинувшись на спинку дивана, он с веселым удивлением рассматривал Мередит.

— Она твоя мать?

Мередит кивнула.

Мэтт в задумчивом молчании сравнивал изысканное совершенстволица и фигуры Мередит с тем образом актрисы, который удалось вызвать в памяти,Мать Мередит была прекрасна, но дочь превзошла ее красотой.

Словно некий внутренний свет озарял ее, зажигалвыразительные глаза, наполнял нежностью улыбку. Такому природному изяществунельзя было выучиться в актерской школе. Природа подарила Мередит тонкий прямойносик, которому мог бы позавидовать любой скульптор, высокие скулы и полные,четко очерченные губы, словно зовущие мужчин целовать их, хотя весь ее видпредупреждал их о необходимости держаться на расстоянии.

Даже если один из этих мужчин был ее мужем…

Мэтт постарался немедленно выбросить из головы тревожащиемысли. В конце концов лишь по закону считается, что они муж и жена, на самом жеделе они чужие люди.

«Чужие люди, познавшие наивысшую близость», — немедленнонапомнил ему засевший в мозгу демон, и Мэтту невольно пришлось вынуждать себяне опускать взгляда ниже выреза ярко-желтого свитера. Но ему не было нуждысмотреть. Когда-то он ласкал и целовал каждый дюйм этих округлых грудей, такотчетливо выделявшихся сейчас под тонким трикотажем, и теперь по-прежнемуотчетливо помнил, что испытывал, когда они наполняли его ладони: мягкая кожа,тугие соски, аромат…