Вся работа инженера в железнодорожной жандармерии (или, какеё обозвал Мыльников, «железномерии»), длившаяся уже целый год, была направленана одно: защитить самый уязвимый участок в анатомии недужного российскогодинозавра — его главную, хребтовую артерию. Предприимчивый японский хищник,атаковавший израненного исполина с самых разных сторон, рано или поздно долженбыл сообразить, что ему не нужно сбивать противника с ног, довольно перегрызть егоединственный кровоснабжающий сосуд — Транссибирскую магистраль. Оставшись безбоеприпасов, продовольствия и подкреплений, Маньчжурская армия будет обречена.

Тезоименитский мост — не более, чем проба сил. Движение понему будет полностью восстановлено через две недели, пока же поезда идут вобход по псковско-старорусской ветке, теряя всего несколько часов. Но если бподобный удар был нанесён в любой точке за Самарой, откуда магистральвытягивается единой ниткой протяжённостью в восемь тысяч вёрст, это вызвало быостановку сообщения минимум на месяц. Армия Линевича окажется вкатастрофическом положении. И потом, кто мешает японцам устраивать диверсииодну за другой?

Правда, Транссиб — дорога новая, построенная по современнойтехнологии. Год проведён не впустую — налажена неплохая система охраны, да исибирские мосты не чета Тезоименитскому, десятью фунтами мелинита черезклозетное отверстие не взорвёшь. Но японцы ушлые, придумают что-нибудь другое.

Самое скверное, что они приняли решение начать рельсовую войну.Теперь жди продолжения…

От этой мысли (к сожалению, совершенно неоспоримой) ЭрастуПетровичу стало страшно. Но инженер принадлежал к той породе людей, в ком страхвызывает не паралич или паническую суетливость, а мобилизацию всех умственныхресурсов.

«Мелинит, м-мелинит», задумчиво повторял Фандорин,прохаживаясь по временно одолженному у Данилова кабинету. Щёлкал пальцамизаложенной за спину руки, дымил сигарой, подолгу стоял у окна, щурясь на ясноемайское небо.

То, что для последующих диверсий японцы применят именномелинит, сомнений не вызывало. Опробовали эту взрывчатку на Тезоименитскоммосту, результатом остались довольны.

Мелинит в России не производят, это взрывчатое веществосостоит на вооружении лишь у французов и японцев, причём последние именуют егосимосэ, или, в исковерканном русскими газетчиками варианте, «шимоза». Именношимозе приписывают главную заслугу в Цусимской победе японского флота: снаряды,начинённые мелинитом, продемонстрировали куда большую пробивную и разрывнуюмощь, чем русские пороховые.

Мелинит, или пикриновая кислота, идеально подходит длядиверсионной деятельности: мощен, отлично комбинируется с взрывателямиразличного типа и притом компактен. Но все же для диверсии на большомсовременном мосту понадобится заряд в несколько пудов. Откуда диверсантывозьмут такое количество взрывчатки и как переправят?

Ключ был именно здесь — Эраст Петрович сразу это понял, нопрежде чем подступиться к главному направлению поиска, принял мерыпредосторожности на второстепенном.

На случай, если мелинитовая версия ошибочна и враг задумалвоспользоваться обычным динамитом либо пироксилином, Фандорин распорядилсяразослать по всем военным складам и арсеналам секретный циркуляр спредупреждением. От этой бумажки охрана, конечно, бдительней не станет, новоры-интенданты поостерегутся продавать взрывчатку на сторону, а ведь именнотаким образом смертоносные материалы обычно уплывают к отечественным бомбистам.

Приняв эту подстраховочную меру, Эраст Петровичсосредоточился на путях транспортировки мелинита.

Доставят его из-за границы, и скорее всего из Франции (не изЯпонии же везти!).

Груз по меньшей мере в несколько пудов весом чемоданом непереправишь, думал Фандорин, вертя в руках полученную в артиллерийскойлаборатории пробирку со светло-жёлтым порошком. Поднёс к лицу, рассеянно втянулносом резкий запах — тот самый «мертвящий аромат шимозы», который любятпоминать военные корреспонденты.

«А что ж, п-пожалуй», пробормотал вдруг Эраст Петрович.

Быстро поднялся, велел подавать коляску и четверть часаспустя был уже в Малом Гнездниковском переулке, на Полицейском телеграфе. Тамон продиктовал телеграмму, от которой оператор, чего только не повидавший насвоём веку, часто-часто захлопал глазами.

Утром 25 мая квартирант графини Бовада получил известие оприбытии и Груза, и Транспорта — в один день, как планировалось. Организацияработала с точностью хронометра.

Груз представлял собой четыре полуторапудовых мешкакукурузной муки, присланных из Лиона московской хлебопекарне «Вернер иПфлейдерер». Посылка ожидала получателя на складе станции «Москва-Товарная»Брестской железной дороги. Тут всё было просто: приехать, предъявить квитанцию,да расписаться. Мешки наипрочнейие — джутовые, водостойкие. Если не в мерудотошный жандарм или поездной воришка проткнёт на пробу — просыплется жёлтыйкрупнозернистый порошок, который в пшенично-ржаной России вполне сойдёт закукурузную муку.

С транспортом было сложнее. Кружным путём, из Неаполя вБатум, а оттуда железной дорогой через Ростов на Рогожскую сортировочнуюприбывал опломбированный вагон, по документам числящийся за Управлениемконвойных команд и сопровождаемый караулом в составе унтер-офицера и двухсолдат. Охрана была настоящая, документация поддельная. То есть в ящикахдействительно, как значилось в сопроводительных бумагах, лежали 8500итальянских винтовок «веттерли», 1500 бельгийских револьверов «франкотт»,миллион патронов и динамитные шашки, однако предназначался весь этот арсеналвовсе не для нужд конвойного ведомства, а для человека по кличке Дрозд. Поплану, разработанному отцом Василия Александровича, в Москве должна былазавязаться большая смута, которая отобьёт у русского царя охоту зариться наманьчжурские степи и корейские концессии.

Мудрый составитель плана учёл всё: и что в Петербургегвардия, а во второй столице лишь разномастный гарнизон из запасных второгоразряда, и что Москва — транспортное сердце страны, и что в городе двести тысячголодных, озлобленных нуждой рабочих. Уж десять-то тысяч бесшабашных головсреди них сыщутся, было бы оружие. Одна искра — и рабочие кварталы вмигощетинятся баррикадами.

Начал Рыбников, как его приучили с детства, то есть с самоготрудного.

На Сортировочную приехал штабс-капитаном. Представился, получилв сопровождение чиновничка из отделения по прибытию грузов, отправился натретий путь встречать ростовский литерный. Письмоводитель робел хмурогоофицера, нетерпеливо постукивавшего по настилу ножнами шашки. По счастью, долгождать не пришлось — поезд прибыл минута в минуту.