— Не присядете ли, миссис Форрестер? Очень хотелосьотказаться, но выбора не было.

— Спасибо, — ответила я, словно школьница, которуювызвали к директору.

Для начала расскажите немного о себе, а потом изложите, вчем проблема. Если это действительно проблема. — Он снова улыбнулся, и япринялась выкладывать ему мельчайшие житейские подробности. Что в семь лет мнеудалили миндалины, что в детстве у меня часто болели уши, что у меня есть дочкаи тому подобное. — Что ж, все нормально. А почему вы решили обратиться кврачу?

Я рассказала ему про головокружения, тошноту, приступырвоты. Он лишь безмолвно кивал в ответ. Казалось, эти симптомы не произвели надоктора никакого впечатления.

— Когда у вас были последние месячные?

— Месячные? — удивилась я. — Несколько недельназад… кажется… — У меня похолодело в животе.

— Кажется? Значит, вы не уверены? — Он посмотрелна меня как на набитую дуру.

— Нет, уверена, но они продолжались всего несколькочасов.

— Такого раньше не случалось?

— Нет.

Его тон рассмешил бы меня, если бы я могла заставить себяулыбнуться. Доктор Хаас говорил со мной, как с умственно отсталой, выговариваяслова нарочито медленно и неторопливо.

— А как было в предыдущий раз?

— Точно так же. Но я думала, что это от переезда нановое место, от нервов или чего-нибудь еще в том же роде… — Детский лепет.

— Вы ничего не напутали?

— Нет… — Я едва не добавил а «сэр», но вовремяспохватилась. Он заставил меня испытать чувство покорности судьбе. И страх.

— А грудь не пополнела?

Ничего подобного я не заметила и не преминула об этомсообщить.

— Ну что ж, давайте посмотрим. — Он сноваослепительно улыбнулся, и я начала молиться, хотя было уже поздновато. Словно студентка,пришедшая на экзамен, не зная ни одного билета, но надеясь проскочить «наавось».

Доктор Хаас посмотрел и, конечно, увидел. Два месяцабеременности. Может, два с половиной.

— Поздравляю, миссис Форрестер. —Поздравляю?.. — В марте у вас будет ребенок. Мы, конечно, проделаем тест,но сомнений никаких. Вы беременны.

Поздравляю? Господи, хоть бы он не улыбался!

— Но я не… Это… Ох… Спасибо, доктор.

Я рассказала ему про удаление миндалин, но забыла сообщить,что больше не замужем. Поздравляю. Идиотка.

Он велел мне прийти через месяц. Я двинулась к лифту ирухнула вниз, как камень. Ощущение было именно такое. Что я скажу Крису? Онобещал встретить меня у входа. Наверное, уже ждет… Если не задержался. От этоймысли слегка полегча??о. Может, он забыл… Может быть… Ладно, я все расскажу ему,когда мы вернемся в Болинас и сядем под деревом. В спокойной, непринужденнойобстановке…

Конечно, он ждал у подъезда. У меня упало сердце. Я юркнулав машину и попыталась улыбнуться.

— Привет…

— Что сказал доктор?

— Я беременна.

Да ты что? — Он переменился в лице, и мы чудом неврезались во встречную машину. Я прикусила язык. — Минутку, Джилл. Какэто? Ведь ты же предохранялась!

— Да, предохранялась. И тем не менее это случилось.Поздравляю!

— Ты сошла с ума?

— Нет. Просто повторяю слова доктора.

— Ты сказала ему, что не замужем?

— Нет. Забыла.

— О боже!

Я истерически хихикнула и тут же пожалела об этом. Крисготов был лопнуть от злости.

— И какой срок?

— Месяца два — два с половиной. Слушай, Крис… Простименя. Я не нарочно… Я ведь предохранялась.

— О'кей, я знаю. Но все это так неожиданно… Ты что, неследишь за месячными? Тогда какого черта молчала?

— Но у меня были месячные… или… что-то вроде этого.

— Вроде этого? Не верю!

— Слушай, куда ты меня везешь? — Мы уже четверть часаехали по Маркет-стрит.

— Понятия не имею. — Крис растерянно поглядел взеркало, а потом перевел взгляд на меня. И тут его лицо просветлело: —Сообразил! Мы едем в Сан-Хосе.

— В Сан-Хосе? Зачем? — Он что, решил убить меня изакопать тело?

— Затем, что в Сан-Хосе есть служба планирования семьи,где делают аборты. Там работает мой приятель.

Затем поездка проходила в полной тишине.

Мы иногда посматривали друг на друга, но не произнесли нислова. Он не хотел разговаривать, а я боялась, ощущая себя величайшейпреступницей всех времен и народов.

Приятель Криса был очень любезен. Он выслушал меня ипообещал позвонить. Когда я возвращалась в машину, меня вырвало.

Обратная дорога заняла полтора часа. Мы попали в час пик, ия вздрагивала при одной мысли, что надо еще добраться до Болинас. Об аборте немогло быть и речи. Что угодно, только не это!

По дороге в Сан-Франциско Крис пытался затеять разговор, ноя его не поддержала. Казалось, у него гора с плеч свалилась. И навалилась наменя.

— Крис, останови машину.

Мы подъезжали к Сан-Франциско, но мне было все равно. Ждатья не собиралась.

— Здесь? Тебя тошнит?

— Да, но не поэтому. Пожалуйста, остановись. Он бросилна меня тревожный взгляд, но послушался. Я посмотрела ему в глаза.

— Крис, я буду рожать.

— Прямо сейчас? — хрипло спросил он. Похоже, нервыу него совсем сдали.

— Нет, не сейчас. В марте. Я не хочу делать аборт.

— Ты что?

— Что слышал. У меня будет ребенок. Я не прошу тебяжениться на мне, но и ты не проси меня избавиться от беременности. Я этого несделаю.

— Почему? Ради Христа, Джилл, почему? Это доконает насобоих, не говоря уже о том, что испортит тебе жизнь. У тебя уже есть девочка,зачем тебе еще один малыш?

— Затем, что я люблю тебя и хочу от тебя ребенка. И вглубине души верю, что и ты хочешь того же. Когда двое людей любят друг другатак, как мы с тобой, избавиться от плода этой любви было бы преступлением. Яничего не могу поделать с этим, Крис… — Мои глаза были полны слез.

— Ты серьезно?

— Да.

— О господи! Что ж, раз ты считаешь, что так лучше… Мыеще поговорим об этом. Но ты взваливаешь на себя большую обузу, Джилл.

— Я знаю. Но это лучше, чем брать грех на душу. Что быты ни говорил, а от ребенка я не избавлюсь. — Я бросила вызов, но Крис нанего не ответил.

— О'кей, юная леди. Решать вам. — Он включилзажигание и молча погнал машину в город.