После двух звонков Корабельникоf f сделал третий — в службу собственной безопасности компании, ее начальнику ссомнительной для северных широт фамилией Джаффаров. Именно Джаф-фаров нанимална работу Толяна, с него и спрос.

Чем закончилось внутреннее расследование, Никита так и неузнал, но Толян на горизонте больше не появился. По словам вездесущей НиныБагратионовны, его сменили два ублюдочного вида качка с винчестерами. А местоДжека в вольере заняла такая же ублюдочная восточноевропейская овчарка. Никачков, ни овчарки Никита до сих пор не видел — повода наведаться во Всеволожскне было. Да и Джанго, некоторое время плотно занимавшая скучное, как пустыня,воображение Никиты отодвинулась на задний план, а потом и вовсе исчезла. И уженельзя было с точностью сказать: была ли она на самом деле или не была. Исвидетелей не осталось — ни человека, ни собаки. Они как будто испарились,рухнули в бездну ее желтоватых диких глаз…

* * *

…Вечеринка в честь дня рождения Мариночки больше смахивалана банкет по случаю тезоименитства отпрыска королевской фамилии. Никите,растворившемуся в толпе одноразовых официантов с позабытым бокалом шампанскогов руке, оставалось только пялиться на VIP-гостей особняка; с тем же успехом онмог пялиться в экран телевизора — физиономии присутствующих были достаточнопримелькавшимися, взятыми напрокат из светского сборника «Кто есть кто вПетербурге». С пяток высокопоставленных чинуш из Смольного; бизнес-элита,имеющая за плечами крупные региональные компании и зависшие на стадиирасследования уголовные дела; лоснящаяся от дармовой жратвы и водкиартистическая богема; несколько звезд шоу-бизнеса средней величины, модныйписатель, модный стилист и преуспевающий модельер в засаленном шейном платке —каждой твари по паре. А впрочем, ковчег на Горной мог переварить и не такоеколичество народу. Народу, никакого отношения к Мариночке не имеющего.

Мариночка была только предлогом.

А причиной и следствием являлся сам Корабельникоff.Корабельникоff, вот кто был интересен. Он мог бы отмечать годовщину свадьбывнучатой племянницы по матери, поступление в Сорбонну шурина или день установкипанорамного аквариума — состав гостей вряд ли претерпел бы существенныеизменения. Деловые люди решали на ходу деловые вопросы, не очень деловые —завязывали знакомства с деловыми (Никита сам видел, как популярный худрукпопулярного театра что-то шептал на ухо вальяжному бизнесмену в первомпоколении); потенциальные взяткодатели напропалую флиртовали с потенциальнымивзяткополучателями, задвинув на задний план шикарные ноги своих безмозглыхподружек-фотомоделей… И никакого особенного почтения хозяйке дома, — так,дежурные комплименты, дежурные поцелуи руки и дежурные улыбки на лицах: подрасстрельный аккомпанемент глаз телохранительницы Эки.

«Только цыган с медведями не хватает. И шпагоглотателей сфакиром», — хмуро подумал Никита.

Цыган и цирковую программу успешно заменил фейерверк,царский фейерверк, в сполохах которого Никита неожиданно увидел Джанго…

Вернее, ее прямую, срисованную со спины Корабельникоffаспину.

Вернее, ему показалось, что увидел.

Вот только теперь она была облачена в униформу официантки. Иделикатно топталась с подносом возле небольшой группы гостей — того самогохудрука популярного театра, преуспевающего модельера и модного стилиста. Никитастоял на самой нижней террасе, прислонившись плечом к сосне, и несколько секундраздумывал — подойти к Джанго или нет. Да и вспомнит ли она его — скучнаяпоездка из Всеволожска в Питер вряд ли запечатлелась в памяти. Подойти — неподойти, подойти — не подойти… А если подойти — то какой предлог для разговорабудет самым удачным?

Пропавший Толян? Пропавший кавказец? Или он сам?

Пропавший кавказец — так будет надежней.

Но добраться до Джанго оказалось не так-то просто: Никитазапутался в дорожках альпийского луга, а когда оказался рядом с богемнойтроицей, девушки уже не было. Она мелькнула чуть выше, у фонтана, засиженногофотомоделями и молодыми, отбившимися от стада, жиголо, — а потом и вообщескрылась в доме. Никита последовал за ней, и в какой-то момент ему показалось,что он настиг ее в столовой на первом этаже. Ну да, она стояла у маленькогостолика и разливала шампанское по бокалам.

— Привет, — сказал Никита сосредоточенной спине.

Джанго обернулась.

— Это вы мне?

Надо же, дерьмо какое! Не она! Совсем другая девушка, такаяже темноволосая, такая же коротко стриженная, но — не она.

— Извините, я подумал… Я обознался…

— Бывает, — официантка посмотрела на Никиту свежливым равнодушием. — Хотите шампанского?

— Нет, спасибо.

Самая обыкновенная девчонка, соплячка, наверняка студентка,подрабатывающая на таких вот светских мероприятиях, и как он только мог принятьее за Джанго?…

А, впрочем, все просто. Он увидел Джанго, потому что хотелувидеть. Только и всего. Не больше и не меньше.

— Знаете, я передумал. Я, пожалуй, выпью.

— Конечно.

Она уже протянула ему бокал, вот только в самый последниймомент ее рука дрогнула. Эта странная дрожь неожиданным образом совпала спервыми тактами музыки, которую Никита выучил наизусть. Чертовлатиноамериканский квинтет Хуанов-Гарсия и здесь не оставил свою патронессу,топтался на открытой площадке в демисезонных пончо и теперь вот решилпорадовать собравшихся кабацким репертуаром «Amazonian Blue». А секундой позжев свои права вступила и сама Марина-Лотойя-Мануэла. Никита даже примернопредставлял себе цепь событий. Какой-нибудь засланный казачок из числа особоприближенных по-шакальи пустил слух о певческих способностях хозяйки. Всего-тои нужно пару раз проскандировать: «Просим! Просим!» — всесильномуКорабельникоffу это будет приятно…

Да, так и есть.

Мариночка пела. Ту самую захватанную до дыр, навязшую взубах и пристегнутую английской булавкой к подолу «Navio negreiro».

Подхватив бокал из рук официантки, Никита — сам не знаяпочему — пояснил ей:

— Это хозяйка. Глотку дерет.

— Почему же… По-моему, у нее неплохой голос.

Девушка смутилась, покраснела и опустила глаза: должно быть,ей стало неловко за дрогнувший бокал. Похожа на Джанго, но не Джанго, вдруг стоской подумал Никита. Уж та бы никогда не стала краснеть из-за такой мелочи.Уж той бы никогда и в голову не пришло подвизаться официанткой на пресыщенныхторжествах. А голоса Мариночки она не услышала бы из принципа.

— А вы разбираетесь? — лениво поинтересовалсяНикита, отправляя в рот тарталетку с соседнего подноса.

— Нет, но… — девушка смутилась еще больше. И еще большепокраснела.

— Спасибо за шампанское…

Она ничего не ответила, просто сделала несколько шагов кокну. Отсюда, из почти неосвещенной столовой, хорошо просматривалась площадка ссобравшимися гостями. Они образовали широкий полукруг, в центре которогооказалась Мариночка. Она смотрелась совсем неплохо в окружении своих верныхлатиносов: белая богиня, забредшая в туземное племя. Да так там и оставшаяся.