Наверху сверкали и вспарывали небо молнии, чередуясь соглушающими раскатами грома, и Элизабет начала понимать, что вопрекипредсказанию конюха назревает и вот-вот разразится настоящая летняя буря. Еемаленькая лошадка тоже почувствовала это и вздрагивала от вспышек и громовыхраскатов. Однако несмотря на испуг, она покорно слушалась свою хозяйку.

– Ты просто сокровище, – благодарно сказала Элизабет,поглаживая ее атласную холку. Теперь все ее мысли занимал дом, который долженбыл находиться в конце тропинки. Девушка в нерешительности кусала губы,прикидывая, сколько сейчас может быть времени. В любом случае не меньше часа, такчто Яна Торнтона там давно уже нет.

После еще нескольких секунд размышления Элизабет пришла кзаключению, что напрасно воображает, будто Ян Торнтон придает такое уж большоезначение ее особе. Прошлой ночью она могла видеть, с какой легкостью он переключилсвое внимание на Черайз всего через час после того, как целовал ее в саду.Наверняка с его стороны это было всего лишь минутное развлечение. И нечегоразыгрывать мелодраму, представляя, как он, несчастный, Ходит из угла в угол, стоской поглядывая на дверь. В конце концов он игрок и, возможно, опытныйсоблазнитель. Конечно же, он ушел в двенадцать и теперь ищет в доме болееподатливый предмет обожания, а в том, что его поиски будут успешными, она несомневалась. Но если по какой-то невероятной случайности он все еще там, онаувидит на улице его лошадь и тогда просто повернется и поедет назад в поместье.

Через, несколько минут в конце тропинки она увидела дом. Вглухой чаще леса он казался гостеприимной обителью. Элизабет напряженновсматривалась, пытаясь разглядеть между деревьями лошадь Яна. Сердце еезабилось тяжелыми толчками от тревоги и неизвестности, когда она увиделакрыльцо маленького, крытого соломой домика, но вскоре поняла, что нет никакихпричин для беспокойства. Здесь было совершенно пусто. «Вот оно – наглядноесвидетельство глубины его внезапного чувства ко мне», – подумала Элизабет, нежелая признаться даже самой себе, как ей больно от этой нелепой мысли.

Элизабет спешилась и отвела лошадь на задний двор. Тамобнаружился навес, и она привязала лошадь под ним.

– А ты когда-нибудь замечала, как непостоянны мужчины? –спросила у нее Элизабет. – И как глупы бывают женщины? – добавила она,чувствуя, что огорчена гораздо сильнее, чем следовало бы. Она понимала, что вее чувствах нет никакой логики – ведь она даже не хотела идти сюда и не хотела,чтобы он ждал ее здесь, и вот теперь чуть не плачет оттого, что он не пришел!

Сердито дернув за ленты, она развязала бант и стащила сголовы шляпку. Затем шагнула к двери, открыла ее и в ужасе застыла!

В противоположном конце комнаты спиной к ней стоял ЯнТорнтон. Опустив свою темноволосую голову, он смотрел на весело потрескивающийв камине огонь. Руки в карманах, одна нога поставлена на каминную решетку. Нанем была тонкая батистовая рубашка, под которой заиграли мышцы, когда онвытащил руку из кармана и запустил ее в волосы. Элизабет молча стояла илюбовалась на прекрасные пропорции его широких плеч, тонкой талии и длинныхстройных ног.

Что-то в задумчивой позе Яна, а также то, что он ждал ее ужебольше двух часов, пошатнуло убеждение Элизабет в том, что для него было не такуж важно, придет она или нет. Эта мысль мелькнула еще прежде, чем она взглянулана стол. У нее перевернулось сердце, когда она увидела, скольких хлопот емустоило устроить этот ленч: грубые доски стола были покрыты льняной кремовойскатертью, на которой стояло два прибора из синего с золотом китайскогофарфора, очевидно, позаимствованного в доме Черайз. В центре стола стоялиподсвечник с зажженной свечой, широкая тарелка с нарезанным сыром и холодныммясом и наполовину пустая бутылка вина завершали натюрморт.

За всю свою жизнь Элизабет ни разу не видела мужчину,который умел бы организовать ленч и сервировать стол. Женщины это делали.Женщины и прислуга. Но не такие красивые мужчины, от взгляда на которых сердцеколотилось как бешеное. Ей казалось, что она стоит здесь не какие-то секунды, ауже несколько минут, когда спина его внезапно напряглась, словно он почувствовалее присутствие. Ян обернулся, и на лице его появилась кривая усмешка:

– А вы не очень-то пунктуальны.

– Я не собиралась сюда приходить, – честно призналасьЭлизабет, стараясь восстановить душевное равновесие и не поддаваться притяжениюего голоса и глаз. – Меня застал дождь по дороге в деревню.

– Вы промокли.

– Я знаю.

– Идите к огню.

Видя, что она продолжает стоять, опасливо глядя на него, онубрал ногу с каминной решетки и подошел к ней. Элизабет словно приросла к полу,все предупреждения Люсинды о свидании с мужчиной наедине разом пронеслись у неев голове.

– Чего вы хотите? – почти беззвучно спросила она, чувствуясебя чуть ли не карлицей рядом с его высокой фигурой.

– Снять с вас накидку.

– Нет, я предпочитаю, чтобы она оставалась на мне.

– Снимайте, – спокойно повторил он, – она насквозь мокрая.

– Держитесь от меня подальше! – выкрикнула она и, вцепившисьв накидку, стала отступать к двери.

– Элизабет, – заговорил Торнтон ровным, успокаивающимголосом, – я дал вам слово, что если вы придете сюда, то будете в полнойбезопасности.

Она на мгновение закрыла глаза и кивнула.

– Я знаю. Но я также знаю, что не должна быть здесь. Мненеобходимо уйти отсюда. Необходимо. Действительно, необходимо? – Открыв глаза,она вопросительно посмотрела ему в лицо – соблазняемая просила совета у своегособлазнителя.

– Учитывая обстоятельства, не думаю, что вам стоитспрашивать об этом меня.

– Я останусь, – решила Элизабет после секундного размышленияи увидела, как он сразу внутренне расслабился. Она расстегнула накидку и отдалаему вместе со шляпкой, Ян отнес их к камину и, развесил на крючках на стене.

– Встаньте у огня, – приказал он, подходя к столу и наполняявином бокалы. Она послушно приблизилась к камину.

У нее намокли не прикрытые шляпкой волосы надо лбом, и,вытащив гребни, придерживавшие их по бокам, Элизабет энергично тряхнулаголовой. Не подозревая, как обольстительно при этом выглядит, она подняла рукии начала приподнимать волосы, перебирая их пальцами.

Через какое-то время она посмотрела на Яна и увидела, что онстоит совершенно неподвижно и смотрит на нее. Что-то в выражении его лицазаставило ее уронить руки, и чары были разрушены. Но тепло, разлившееся по еетелу от его откровенного обнимающего взгляда, осталось, и снова осознаниестрашного риска, с которым было связано ее пребывание здесь, заставило девушкувнутренне сжаться. Она совершенно не знала этого человека, они познакомилисьвсего несколько часов назад, но он смотрит на нее так, как могут смотреть людитолько очень… близкие. И имеющие на тебя право. Он вручил ей бокал и кивнул настаренький диван, занимавший почти всю комнату.