– Все равно молодец, – улыбнулсяГлеб Лукич. – Радка не способна даже градусник подать, орет дурниной привиде клизмы. Говорит, не может человеку боль причинить.

– Совершенно не могу, – мигомотреагировала появившаяся невесть откуда Рада, – меня прямо трясет, когдадругому плохо. Поэтому никогда бы не сумела стать врачом. Втыкать в чужое телоиголку или, того хуже, скальпель даже из самых благих побуждений, увольте, этоне для меня!

Я взяла последний пирожок и отхлебнулауспевший остыть кофе. Не может воткнуть в человека иголку и выстрелила мужу вголову? Что-то тут не так! За две недели пребывания у Ларионовых я довольнохорошо узнала Раду. Чуть глуповата, простодушна, совершенно не способна ксерьезному мыслительному процессу. Апофеоз ее рассуждений – заявление на тему омодной одежде и парфюмерии. Похоже, у Рады нет никакого образования. Что,учитывая полученную от Тины информацию о возрасте, в котором Рада вышла замужза Глеба Лукича, совсем неудивительно. Интересно, где он ее нашел? Может, Тинав курсе?

Глеба Лукича «дремучесть» жены совершенно нетяготила, более того, ему явно нравилось, что супруга не обремененаинтеллектом. А Рада совершенно не собиралась учиться хоть чему-то. В еекомнатах не было книг. Даже журнал «Космополитен» казался девушке заумным, онапредпочитала газету «Молоток» – жуткий листок, предназначенный для тинейджеров.

Но, с другой стороны, Рада была доброй,совершенно незлобивой и никогда не обижалась. Она радостно воспринималарозыгрыши Тины и ни разу на моей памяти не устроила скандала. Всегда веселая,приветливая, улыбающаяся, она располагала к себе, обладая легким, совершенно не«грузящим» характером. К тому же она не жадная, тут же предложила купить одеждумне и детям… И Рада любит собак…

Я вновь поглядела в окно. Нет, такая женщинане может спокойно выстрелить в лицо мужу, а потом мирно уйти, спрятать пистолети с легкой душой заснуть.

Я встала и пошла к двери. Что ж, есть толькоодин способ помочь Раде – самой отыскать того, кто придумал дьявольский план.

Вечером, когда все улеглись спать, яприхватила свое служебное удостоверение и пошла к горничной Асе. Слуги жили нев большом доме. Для них было построено нечто вроде общежития в глубине сада.Вполне комфортабельный домик с ванной, туалетом, кухонькой и небольшимикомнатами.

Я осторожно постучала.

– Войдите, – послышалось изнутри.

Передо мной открылась скромно обставленнаяспальня. Ася лежала на кровати, читая книгу. Увидав меня, она быстро положилатомик на тумбочку, встала и вежливо сказала:

– Извините, Евлампия Андреевна, не знала,что это вы, думала, кто-то из ребят стучится.

Я машинально кинула взгляд на обложкуотложенной книжки: Татьяна Полякова. «Чудо в пушистых перьях». Надо же, мы сАсей увлекаемся одним автором.

– Что-то случилось? – продолжилагорничная.

– Можно сесть?

– Да, конечно, – улыбнуласьдевушка. – Желаете чаю? Только извините, нам не разрешают держать вкомнатах продукты, придется пойти на кухню.

– К черту чай! – отмахнулась я идостала служебное удостоверение. – Смотрите, Асенька.

Горничная взяла бордовую книжечку и растеряннопрочитала:

– Начальник оперативно-следственногоотдела… Вы что, из милиции?

– Не совсем. Частный детектив.

Ася подскочила:

– Да ну? Правда?

– Абсолютная. Хочу задать вам парувопросов, вы не против?

– Нет, – вежливо ответилаАся, – спрашивайте.

– Давно вы работаете у Ларионовых? Живетездесь постоянно?

Девушка кивнула.

– Вам не скучно? Молодая, красивая,небось хочется иметь свою семью, детей, а коротаете вечера в этой комнате.

Ася пожала плечами:

– Я могу в свободное время ходить кудаугодно.

– А сюда кавалера привести?

– Это запрещено.

– Очень похоже на тюрьму: велят носитьформу, запрещают есть в комнате, приглашать приятелей… Отчего вы неувольняетесь?

Ася печально улыбнулась:

– У меня дома пять человек на двадцативосьми метрах, мое место на раскладушке в кухне. Сами понимаете… Глеб Лукичочень хорошо платил, Ефим Глебович начал с того, что всем слегка повысил оклад.Семья приличная. Вам в голову не придет, какие люди встречаются. Я доЛарионовых служила у одного депутата, фамилию называть не стану, не хочу себенеприятностей, знаете, что он выделывал? Каждый вечер пьяный, как свинья,швырял в меня и повара стрелы от дартса. Очень больно, между прочим. Вродемаленькие штучки, а синяки потом ого-го какие оставались. Правда, наутро,протрезвев, хозяин нас звал в кабинет и давал денег, за обиду, так сказать.Повар ничего, даже был доволен такой прибавкой к жалованью, а я не смоглаработать, месяц всего выдержала. А тут все вежливые, приветливые, я насобственную квартиру коплю.

Она замолчала, потом шмыгнула носом исовершенно по-детски добавила:

– Глеба Лукича очень жалко, хорошийчеловек был!

– А Раду?

– Ее тоже, натерпится теперь в тюрьме,она непривычная к неудобствам, любит кофе в кровати пить. Ой, тяжело ейпридется! У меня у подруги брат сидел, знаю, какие порядки на зоне.

– Между прочим, – сурово заявилая, – вы своими разговорами немало способствовали тому, что Рада очутиласьза решеткой. Только что говорили, какие у вас отличные хозяева, и пожалуйста,дали нелицеприятные для Рады показания.

Ася покраснела:

– Я сказала правду. Меня спросили,ругались ли они, ну я и ответила только про то, что сама видела и слышала,ничего не придумала. Сначала о разводе речь шла…

– Погодите, – остановила яее, – что-то мне не верится в ваши слова. Неужели Глеб Лукич завел прислужанке столь интимный разговор? Хозяева имели привычку обсуждать вприсутствии прислуги свои дела?

Ася стала похожа на спелую свеклу.

– Нет.

– Тогда как получилось, что вы оказалисьв курсе?

Горничная закашлялась:

– Случайно, я в шкафу сидела.

– Где?

– Ну, в общем, не знаю, как и объяснить…