— Ладно, уговорила, — неохотно согласился Корнеев.Он обожал технику и всяческие приспособления и пытался применять их, когда надои когда не надо. — И не задерживай меня: вдруг я потеряю этого типа?

Он двинулся к задней двери, объясняя на ходу свои намерения:

— Выберусь через потайной лаз, так у меня больше шансовостаться незамеченным.

Закрывшись на замок, Лайма выпила большую кружку чаю слимоном и съела бутерброд. Голову отпустило, и тогда она принялась меритьшагами комнату. При огромном количестве достоинств у Корнеева был один явныйнедостаток — он плохо дрался. Стрелять мог, отлично блефовал, быстро соображал,но победить сильного противника в рукопашном бою вряд ли сумел бы.

Она подошла к окну и сплющила нос о стекло. Сегодняшняя ночьбыла ясной — круглый блин луны лежал на облаке, и свет стекал с него, какмасло, разливаясь лужами по земле. И тут Лайма увидела странную фигуру.Невысокого человека в черном балахоне с капюшоном, надвинутым на лицо. Человекшел медленно, словно плыл вдоль забора, и Лайму пронзил страх. Потом она вспомнилапро Корнеева, отправившегося в лес, и чертыхнулась. А если «монах» подберется кнему сзади? Мало ли что там, в лесу, может случиться?

Она не знала, взял ли Корнеев с собой пистолет. Но даже есливзял — стоит ему выстрелить, и все. Преступники сразу поймут, что в игрувступили превосходящие силы противника, и затаятся. Пока она переживала,«монах», раскачиваясь из стороны в сторону, уходил все дальше и дальше. Вот онпоравнялся с коттеджем Анисимова, вокруг которого забор был гораздо выше, ипрактически исчез из виду.

Лайма заметалась по гостиной. Надо идти за ним! Если еепоймают, она скажет — пошла искать сумасшедшего племянника. Однако сделатьничего не успела, потому что возле задней двери послышалось поскребывание. Онаметнулась туда и впустила Корнеева в дом. Схватила его за руку и шепотомспросила:

— Что?

Корнеев беззвучно хохотал.

— Всего лишь любовная интрижка, — махнул онрукой. — Ты упадешь в обморок, когда узнаешь, кто кого пригласил насвидание!

— Потом, потом, — осадила его Лайма. —Видишь, я уже готова к выходу из дому? Надо снова отправляться в путь. Толькочто в направлении леса проследовала странная фигура.

Она рассказала ему про «монаха» и закончила повествованиесловами:

— Мы должны его выследить.

— Хорошо, пойдем, — неожиданно согласился Корнеев.

Он то и дело проводил языком по губам, будто слизывал с нихдовольную улыбку. И сиял при этом, как начищенный самовар.

Лайме было некогда задавать вопросы. Она вытолкала его в туже самую заднюю дверь и вышла следом, прихватив с собой одну из гантелей, спомощью которых компьютерный гений пытался развивать мускулатуру. Чаще всего онпросто держал спортинвентарь в руках, уходя в себя и забывая о том, что с нимнужно делать. Медведь обещал заняться корнеевской физподготовкой, но пока ненашел для этого времени.

Гантель была небольшой, но тяжелой и являлась довольноопасным оружием в руках человека, легко поддающегося панике. Если такойпопадешь по голове, пиши пропало.

Протиснувшись через дырку в заборе, они с головой окунулисьв темноту. Темнота шелестела, вздыхала и остро пахла землей и зеленью. Они шлигуськом и не разговаривали друг с другом. Только иногда Корнеев останавливалсяи жестом показывал, в каком направлении нужно двигаться. Они довольно быстродобрались до шоссе и тут увидели его.

«Монах» шел по-прежнему очень медленно и в тех местах, кудалуна не пролила ни капли света, полностью терялся в темноте. Лайма надеялась,что их с Корнеевым тоже плохо видно. Неожиданно напарник схватил ее за шею ипритянул к себе, прошептав в самое ухо:

— Придется сократить дистанцию, иначе мы его потеряем!

Лайма кивнула головой, соглашаясь. А сама подумала, что«монах», надев на голову капюшон, играет им на руку. Она по себе знала, что вкапюшоне не только плохой боковой обзор, но и слышно неважно.

Они старались держаться в тени, хотя идти было трудно —земли под ногами не видно. Иной раз один из них наступал на что-то хрустящее, итогда приходилось замирать на месте, как в детской игре «Море волнуется — раз».Однако преследуемый ими человек ни разу не обернулся, не метнулся в сторону, незатаился в кустах.

«Судя по тому, что говорила Леночка, — подумалаЛайма, — слева должно быть болото, а за болотом — Дурное озеро. Неужели„монах“ направляется туда?» Когда под ногами захлюпало. Лайма притормозила иподняла лицо к Корнееву. Он ободряюще взял ее за руку, подбородком указав нафигуру в капюшоне: мол, этот идет, и мы можем пройти.

Лее обступил их со всех сторон. «Монах» включил фонарик, итеперь уже Лайма притянула к себе голову Корнеева, прошипев:

— Мы не пройдем тут без света. А если включим свойфонарь, он нас заметит, конечно. Здесь может быть трясина, а мы не знаемдороги.

— Знаем, — одними губами ответил Корнеев и кивнулкуда-то в сторону.

И тут Лайма увидела их. Вехи — длинные белые палки — стоялиодна за другой, как километровые столбы вдоль дороги. «Вероятно, это такназываемая народная тропа, безопасный проход к озеру», — решила Лайма.Хотя зачем местным туда ходить? Купаться? Но если по деревне циркулируют слухи,что в озере водится всякая нечисть… Или слухи распустили специально, чтобыместо обходили стороной? В сущности, это первое, что пришло ей в голову.

Они отпустили «монаха» далеко вперед, чтобы, не таясь,прыгать по кочкам. У Лаймы мгновенно промокли башмаки, но, поскольку было нехолодно, она не особо расстроилась. Больше всего ее пугали змеи, которые моглиползать под ногами. Или пиявки. Мерзкие, скользкие и голодные… Она собрала волюв кулак и заставила себя не думать о том, что в болоте водится неисчислимоеколичество всяких тварей.

Судя по поведению Корнеева, он меньше всего думал о пиявках.Когда на Евгения попадали брызги лунного света, становилось заметно, какое унего странное выражение лица. Такой взгляд бывает у человека, который долгоблуждал по лесу и вдруг вышел на берег моря. Корнеев смотрел на свое невидимоеморе счастливым взором. Неужели его так возбудило свидание парочки, свидетелемкоторого он стал? Жаль, нет времени выспросить у него все подробности.Интересно, кто с кем мог встречаться тайком в лесу? Смысл прятаться есть толькоу двух замужних дам — Венеры Остряковой и Лены Дюниной. Вероятно, какая-то изних тайком от супруга бегает на ночные свидания. Забавно, но не более того.Свидания вряд ли имеют отношение к их делу. Если, конечно, они действительнолюбовные.

Тем временем они все шли и шли, ориентируясь на крохотноепятнышко света, прыгающее впереди. «Монах» не выключал фонарик, в противномслучае Лайма давно уже пала бы духом. Хотя теперь заблудиться мудрено — кто-топротянул вдоль обозначенной дороги веревку, закрепив ее между вехами. Лайма стораз пожалела, что взяла с собой гантель, но выбросить ее было жалко — гантельбыла хорошая, новая, со специальным мягким покрытием. Ей казалось, что Корнееврасстроится, если она от нее избавится.