Когда она пожаловалась ему на их странное поведение, Джералдпосмотрел на нее со смесью любви и удивления. Это не было его коронноевыражение «И почему вы, девчонки, такие глупые?» – оно должно было появитьсяеще лет через пять, – но нечто подобное. «Они видят, сколько я зарабатываю, –сказал он жене, – они видят две большие немецкие машины в гараже, видят фотолетнего коттеджа на озере, потом смотрят в твою карточку и видят, что тыработаешь за мелочь. Они не могут этому поверить, это больше похоже на крышудля махинаций, вот они и шныряют тут, и смотрят. Они не знают тебя, как я знаю,вот и все».

Джесси не смогла объяснить ему, что значила для нее этаработа.., а может, он просто не желал слушать. Но все дело в том, что работа,пусть даже по совместительству, заполняла ее жизнь, а Джералд не понимал этого.К тому же эта работа сохраняла некий мост между ее сегодняшней жизнью и прошлойдо встречи с Джералдом на том республиканском ленче: тогда она работалаучителем английского в уотервильской школе на полной ставке и была хозяйкойсвоей судьбы. Она зарабатывала себе на жизнь, ее уважали коллеги, и она ни откого не зависела. Джесси не могла ему объяснить (или он не хотел слышать), чтоуход с работы, даже временной, лишает ее жизнь смысла.

* * *

Это чувство потерянности – вероятно, последовавшее и оттого,что пришлось расторгнуть контракт, и оттого, что никак не удавалосьзабеременеть, – через год с небольшим ушло с поверхности сознания,переместившись в глубину ее существа. Иногда замужество казалось ей большойудачей: молодая учительница выходит замуж за преуспевающего адвоката, чьятабличка уже светится на двери (профессиональный жаргон), хотя ему лишьтридцать лет. И вот эта молодая – хорошо, относительно молодая – женщина как-тонезаметно вступает в фойе неприятного здания под названием «средний возраст»,оглядывается вокруг и вдруг замечает, что она совершенно одна – ни друзей, ниработы, ни детей, что у нее есть только муж, который занят исключительнокарабканием по пресловутой лестнице успеха.

Эта женщина, вдруг осознавшая, что ей вот-вот стукнет сорок,– самая подходящая кандидатка, чтобы попасть в беду с наркотиками или связатьсяс другим мужчиной. Обычно выбирают тех, что моложе. Ничего подобного с ней покане случилось, но у Джесси всегда было много времени: времени на покупки,письма, занятия (а там были рисование, лепка, поэзия.., и можно было бы завестироман с мужчиной, который учил ее писать стихи, если бы она захотела). И уДжесси еще оставалось время, чтобы позаниматься собой, таким образом она ивстретила Нору. Но никогда она не чувствовала себя столь удовлетворенной, кактеперь, когда ее усталость и боль стали признаками стойкости, а сон –справедливым вознаграждением: это можно было бы определить как системужизненных ценностей прикованной женщины.

«Да, Джесс, то, как ты выпила воду, – это был подвиг».

Это снова заговорил незнакомый голос, но Джесси быласогласна. Только бы Рут не появлялась. Рут могла быть интересной, но утомляла.

«Мало кто додумался бы, как достать бокал, – продолжалголос, – и сделать трубку из карточки: это было гениальное изобретение. Тыможешь чувствовать себя удовлетворенной. И можешь поспать».

«Но собака». – возразила Хорошая Жена с сомнением.

«Этот пес не потревожит тебя.., черт подери, ты сама знаешьпочему».

Да. И причина, по которой пес не станет ее тревожить, лежитна полу в спальне. Джералд теперь стал просто тенью среди других теней, иДжесси была благодарна за это сумеркам. За окном ветер налетал порывами. Егомягкий свист в сосняке успокаивал. Джесси закрыла глаза.

"Но будь осторожнее со снами! – крикнула Хорошая Жена свнезапной тревогой, но ее голос звучал уже издалека. Она повторила:

– Будь осторожна с этими снами, Джесси! Я серьезно!"Конечно, серьезно. Хорошая Жена всегда была серьезна, и одновременно этоозначало – надоедлива.

«Что бы мне ни приснилось, – подумала Джесси, – это будет нежажда. У меня в последние десять лет было мало чистых побед – в основном разныепутчи, – но эта вода была чистой победой, разве нет?» «Именно так, – ответилзнакомый мальчишеский голос, и в полусне она подумала, не голос ли это брата.Уилл… Уилл в детстве, в шестидесятые годы… – Да, так оно и есть. Великолепно».

Через пять минут Джесси спала глубоким сном. Ее руки былиразведены в форме буквы "V", запястья удерживались цепочками, головасклонилась к правому плечу, которое меньше болело, и мерное посапываниераздавалось в комнате. Но в какой-то момент – после того как спустилась темнотаи на востоке появился белый диск луны – пес снова появился в дверях спальни.

Как и Джесси, он теперь ощущал умиротворение, потому что егонасущные потребности были удовлетворены, а желудок занят перевариванием пищи.Пес довольно долго смотрел на нее, выставив в ее сторону ухо и пытаясь угадать,действительно ли она спит или только притворяется. В основном Принц ориентировалсяпо запахам: пот высох, и совершенно не было этой адреналиновой вони. Он решил,что она спит. Теперь обойдется без криков и замахов, если он будет осторожен ине разбудит ее.

Он бесшумно подошел к мясу в центре комнаты. Хотя острыйголод прошел, мясо пахло вкуснее. Это объяснялось тем, что первая еда разрушиладревнее, кровное табу на человеческое мясо, хотя пес этого и не понимал.

Он опустил голову, вдыхая ставшие привлекательными запахимертвого адвоката с наслаждением истинного гурмана, а затем сомкнул клыки наверхней губе Джералда. Он тянул все дальше, медленно наращивая усилие, отрываякусок мяса. Лицо Джералда исказилось чудовищной гримасой. Кусок наконецоторвался, обнажив ряд зубов в широкой мертвой ухмылке. Пес проглотил разом вкусныйкусок, потом стал лизать кровь. Его хвост снова вступил в дело, двигаясьширокими и медленными довольными взмахами. Два светлых пятнышка прыгали напотолке: лунный свет отражался от двух коронок мертвого Джералда. Эти коронкиему поставили неделю назад, и они еще сияли, как раскаленные угольки.

Пес снова облизал рану, глядя на Джералда почти с нежностью.Потом он вытянул шею примерно так же, как Джесси вытягивала свою, когдавставляла трубочку в бокал. Он обнюхал лицо Джералда, но не просто обнюхал: егонос пропутешествовал, сначала вынюхав слабый запах воска на левом ухе мертвогоХозяина, похожий на запах пола; потом смешанный запах пота и жира в волосах,затем острый, зовущий запах свернувшейся крови. Особенно долго он изучал носДжералда. И снова это было похоже на трапезу гурмана, который выбирает самыетонкие из блюд. Наконец он вонзил свои острые клыки в левую щеку Джералда,сомкнул их и начал рвать.

На кровати Джесси застонала и начала пробуждаться. Это былстон ужаса.

Пес испуганно поднял голову, его тело инстинктивно осело сощущением вины и страха. Однако это длилось недолго, потому что кусок мяса ужестал его собственностью, за которую он был готов драться. К тому же пес ужепонял, что самка Хозяина совершенно бессильна, а значит, может стонать сколькоугодно.