— Видите ли, сэр, обстановка была довольно нервная. Впрочем,вы и сами уже знаете. Загадочные явления в “музее”, а до этого — стук в стекло,лицо за окном. Вы помните, сэр? — воззвал он к доктору Лайднеру, который кивнулв знак согласия. — Думаю, убийство все-таки дело рук кого-то из местных.

Пуаро молча изучал его.

— Вы англичанин, мистер Коулмен? — спросил он наконец.

— Совершенно верно, сэр. Истый британец. Высокой пробы.Подлинность гарантируется.

— Это ваш первый сезон?

— Да, первый.

— А вы что же, страстно увлечены археологией? Казалось, этотвопрос поверг мистера Коулмена в некоторое замешательство. Он слегка покраснели искоса, точно провинившийся школьник, взглянул на доктора Лайднера.

— Конечно.., это безумно интересное занятие, — выдавил он,заикаясь. — Правда, я звезд с неба не хватаю… — И он беспомощно замолчал.

Пуаро не настаивал на продолжении. Он рассеянно постучалкарандашом по столу и аккуратно поправил чернильницу, которая чуть-чутьсдвинулась со своего места.

— Ну что же, кажется, мы сделали пока все, что могли. Есликто-то из вас вспомнит что-нибудь, прошу немедленно меня уведомить. А теперьмне хотелось бы конфиденциально побеседовать с доктором Лайднером и докторомРайли.

Таким образом, Пуаро дал нам понять, что беседа окончена, мыподнялись и направились к двери. Когда я выходила, мистер Пуаро окликнул меня:

— Мисс Ледерен, может быть, вы будете столь любезны и тожеостанетесь. Ваша помощь будет для нас неоценима.

Я вернулась и снова села к столу.

Доктор Райли поднялся с места. Когда все вышли, он плотнозатворил дверь. Потом, бросив вопросительный взгляд на Пуаро, закрыл окно,выходящее во двор. Другие окна уже были заперты. Затем доктор Райли занял своеместо за столом.

— Bien! — сказал Пуаро. — Мы здесь одни, и нам никто непомешает. Можем говорить свободно. Мы уже слышали все, что смогли рассказатьчлены экспедиции и… Однако вижу, у вас что-то на уме, мисс Ледерен?

Я даже слегка покраснела. Бесспорно, у этого странногочеловечка весьма острый взгляд. Как он сумел прочесть мои мысли, простонепостижимо! Видимо, все-таки у меня на лице слишком ясно написано, о чем ядумаю!

— О, ничего особенного… — сказала я неуверенно.

— Ну-ну, выкладывайте, мисс Ледерен. Мосье Пуаро ждет.

— Право же, ничего особенного, — поспешно сказала я. —Просто у меня мелькнула мысль, что, будь кому-то что-то известно, вряд ли онвыскажется в присутствии третьего лица, даже если это лицо — доктор Лайднер.

К моему удивлению, мистер Пуаро энергично закивал, выражая полноесо мной согласие.

— Вот именно. Вот именно. Вы совершенно точно подметили.Однако позвольте объяснить вам кое-что. Маленькое собрание, которое здесьтолько что состоялось, имеет свою цель. В Англии, как известно, перед скачкамиобычно устраивают парад лошадей. Их проводят перед трибунами, дабы каждый могхорошенько рассмотреть их и оценить их качество. Ту же цель имело и нашесобрание. Выражаясь спортивным языком, я прикинул, на кого поставить.

— Никогда не поверю, что кто-то из нас замешан в преступлении,— гневно воскликнул доктор Лайднер. Потом, обратившись ко мне, твердо сказал:

— Мисс Ледерен, буду чрезвычайно вам обязан, если вы точноперескажете мосье Пуаро то, что услышали от моей жены два дня назад.

Что мне оставалось? Пришлось выложить им все, что я знала. Ястаралась слово в слово повторить рассказ миссис Лайднер, припомнить именно тевыражения и обороты, которые она употребляла.

Когда я кончила, мосье Пуаро сказал:

— Хорошо. Очень хорошо. У вас светлая голова и здравоемышление. Ваше присутствие здесь будет для меня большим подспорьем. У вассохранились эти письма? — обратился он к доктору Лайднеру.

— Да, вот они. Я подумал, что вы в первую очередь захотитевзглянуть на них.

Пуаро сначала прочел их, потом принялся тщательнейшимобразом их разглядывать. Я была разочарована. По моим представлениям, он долженбыл посыпать их порошком, изучать с лупой в руках и все такое прочее. Правда,он уже не молод, подумала я, и, вероятно, его метода отчасти устарела.

Отложив письма, он покашлял.

— А теперь, — сказал он, — давайте расположим известные намсведения в строгом порядке.

Итак, первое из этих писем получено вашей женой в Америке,вскоре после того, как вы поженились. До этого были и другие письма, но она ихуничтожила. За первым последовало еще одно письмо, и вскоре вы оба чудомизбежали отравления светильным газом. Затем вы едете за границу и почти двагода писем не получаете. Потом, три недели назад, они снова начинают приходить.Верно?

— Да. Совершенно верно.

— Ваша жена в отчаянии. И вы по совету доктора Райлиприглашаете к ней мисс Ледерен с тем, чтобы она составила компанию миссисЛайднер и помогла ей преодолеть ее страхи, так?

— Да.

— Кроме того, здесь у вас происходят странные вещи — стучатв окна, являются желтые лица, слышится шум в “музее”. Вы сами были свидетелемэтих явлений?

— Нет.

— И, кроме миссис Лайднер, никто больше ничего не видел и неслышал?

— Отец Лавиньи видел свет в “музее”.

— Да, помню.

Пуаро помолчал минуту, затем спросил:

— Ваша жена оставила завещание?

— Не думаю.

— Почему?

— Ей это казалось лишним.

— Она ведь была небогата?

— Нет. При жизни — нет. Отец оставил ей в опеку значительноесостояние, но она не имела права трогать основной капитал. После ее смерти ондолжен перейти к детям, если же их не будет, то к Питтстоунскому музею.

Пуаро задумчиво барабанил по столу.

— В таком случае, — заговорил он наконец, — полагаю, одинмотив преступления мы можем исключить. Надеюсь, вы понимаете, о чем я подумал впервую очередь. Кому выгодна смерть миссис Лайднер? Получается, толькоПиттстоунскому музею. Вот если бы миссис Лайднер владела значительнымсостоянием и умерла, не оставив завещания, интересно было бы выяснить, ктонаследует капитал — вы или ее первый муж. Правда, у него при этом возникли бытрудности — чтобы заявить права на наследство, ему пришлось бы воскреснуть. Приэтом, как мне представляется, ему угрожал бы арест. Впрочем, едва ли егоподвергли бы смертной казни, ведь прошло столько лет. Однако теперь мы можемотбросить эти соображения. Как я уже сказал, прежде всего я ставлю вопрос оденьгах. Затем, как правило, начинаю подозревать оставшегося в живых супруга..,или супругу. Что же мы имеем в данном случае? Во-первых, доказано, что вчерапосле полудня вы даже близко не подходили к комнате вашей жены. Во-вторых, с еесмертью вы не только не выигрываете, но, напротив того, — теряете. В-третьих… —Он замялся.