— Что же? — сказал доктор Лайднер.

— В-третьих, — медленно проговорил Пуаро, — думаю, неошибусь, если скажу, что вы были бесконечно привязаны к жене. Мне кажется,доктор Лайднер, любовь к ней была главной страстью вашей жизни, разве нет?

— Да, — только и смог сказать доктор Лайднер. Пуаро кивнул.

— Итак, — сказал он, — продолжим…

— Да-да, давайте же поскорее примемся за дело, — нетерпеливовклинился доктор Райли. Пуаро укоризненно посмотрел на него.

— Терпение, мой друг, терпение. В случаях, подобных нашему,необходимо придерживаться порядка и строго следовать определенной методе.Таковы, по существу, мои всегдашние правила. Теперь, когда мы исключили рядверсий, наступает чрезвычайно важный момент. Главное тут, как у вас говорится,выложить карты на стол, ничто не должно быть сокрыто.

— Совершенно верно, — поддакнул доктор Райли.

— Вот почему я требую правды и только правды, — продолжалПуаро.

Доктор Лайднер удивленно взглянул на него.

— Уверяю вас, мосье Пуаро, я ничего не утаил. Рассказал вамвсе, что знал. Мне нечего добавить.

— Tout de meme[20], вы не все мне сказали.

— Да нет же! Я не упустил ничего, ни единой мельчайшейподробности.

Казалось, доктор Лайднер до крайности огорчен. Пуаро покачалголовой.

— Нет, — мягко сказал он. — Например, вы не рассказали мне,почему пригласили к жене мисс Ледерен. Доктор Лайднер был явно озадачен.

— Но я ведь уже объяснил. Это же очевидно. Нервозностьжены.., эти ее страхи…

Пуаро подался вперед, неторопливо и многозначительно помахалпальцем.

— Нет, нет и нет. Тут совсем не все так уж очевидно. Вашажена в опасности, так? Ей угрожают смертью, так? А вы посылаете — не заполицией, нет, и даже не за частным сыщиком, а за сестрой милосердия! Ведь этоже лишено всякого смысла!

— Я.., я. — Доктор Лайднер запнулся. Лицо у него слегкапорозовело. — Я думал… Он замолчал.

— Вот мы и добрались до истины, — ободряюще сказал Пуаро. —Что же вы думали?

Доктор Лайднер не отвечал. Казалось, он мучительно борется ссобой.

— Видите ли, — вкрадчиво заговорил Пуаро, — то, что вырассказали мне, звучит вполне убедительно, кроме одного: почему медицинскаясестра? На этот вопрос есть ответ. Единственно правильный ответ — вы сами неверили, что вашей жене грозит опасность.

И тут доктор Лайднер потерял самообладание.

— Господи, помоги мне! — простонал он. — Да, я не верил ей!Не верил!

Пуаро внимательно следил за ним, точно кошка, готоваяпрыгнуть, как только мышь покажется из норы.

— А что же вы в таком случае думали?

— Не знаю… Не знаю…

— Нет, знаете. Отлично знаете. Хотите, я помогу вам..,попробую угадать. Может быть, вы подозревали, что эти письма написаны самоймиссис Лайднер?

Стоило ли отвечать! И без того было слишком очевидно, чтоПуаро прав. Доктор Лайднер в отчаянии простер руки, точно прося снисхождения.Все было ясно без слов.

У меня вырвался вздох облегчения. Выходит, я не ошибалась всвоих смутных подозрениях! Мне вспомнилось, как доктор Лайднер расспрашивалменя, что я думаю обо всем этом деле, и какой странный тон у него был при этом.В задумчивости я медленно покачала головой и вдруг почувствовала, что мосьеПуаро не спускает с меня глаз.

— Вы тоже подумали об этом, мисс Ледерен?

— Да, эта мысль приходила мне в голову, — призналась я.

— А почему?

Я объяснила, что почерк на конверте, показанном мне мистеромКоулменом, очень похож на тот, которым написаны анонимные письма.

Пуаро обратился к доктору Лайднеру:

— А вы тоже это заметили? Доктор Лайднер наклонил голову.

— Да, заметил. Хотя письма написаны мелким, неразборчивымпочерком, а Луиза писала крупно и размашисто, очертания некоторых буквсовершенно совпадают. Сейчас покажу.

Из внутреннего кармана пиджака он извлек несколько писем,просмотрел их, выбрал один лист и протянул его Пуаро. Это был отрывок из письмамиссис Лайднер к мужу. Пуаро тщательно сравнил оба почерка.

— Да, — пробормотал он. — Да. Сходство, несомненно, есть.Своеобразное начертание буквы “S”, характерное “е”. Я не графолог — не берусьдать окончательный ответ (кстати, в моей практике не было случая, чтобы дваграфолога сошлись во мнениях), но одно могу сказать, — налицо заметноесходство. Весьма вероятно, но не безусловно. Не следует упускать из виду ни ту,ни другую возможность.

Он откинулся в кресле и задумчиво проговорил:

— Мы имеем три версии. Первая — сходство почерков не болеечем случайное совпадение. Вторая — угрожающие письма писала по необъяснимымпричинам сама миссис Лайднер. Третья — неизвестный автор умышленно подделывалпочерк миссис Лайднер. Зачем? Не вижу никакого смысла. Но одна из этих версийдолжна соответствовать истине.

Пуаро немного подумал, потом с прежней настойчивостьюспросил у доктора:

— Когда вам впервые пришла мысль, что миссис Лайднер самапишет эти письма, как вы это истолковали?

Доктор Лайднер покачал головой.

— Я постарался скорее отделаться от этой мысли. Онапоказалась мне чудовищной.

— И вы не пытались найти объяснения?

— Ну, — замялся он, — я бы удивился, если бы трагедия,пережитая моей женой в юности, не отразилась, пусть незначительно, на еепсихике. Я подумал, что она могла писать эти письма, даже не сознавая, чтоделает. Это ведь возможно, правда? — добавил он, обращаясь к доктору Райли.

— Наш мозг! На что он только не способен! — философскизаметил доктор Райли, пожевав губами, и бросил молниеносный взгляд в сторонуПуаро. Последний, точно повинуясь этому взгляду, поспешил перевести разговор надругой предмет.

— Письма письмами, — сказал он, — однако мы не должнызабывать и о других сторонах нашего дела. Как мне представляется, напрашиваютсятри возможных решения.

— Три?

— Да. Решение первое и простейшее. Первый муж миссис Лайднереще жив. Вначале он угрожает ей, затем переходит к действию. Если мы примем этуверсию, нам останется только узнать, как он сумеет незамеченным проникнуть кней в комнату.