– Расскажите мне о больнице, – попросила Хилари шофера.

– Она просто великолепна, мадам! – с энтузиазмом откликнулсяон. – Там самое современное оборудование. Больницу посещают многие врачи, и вседают ей высочайшую оценку. Все это служит гуманным целям.

– Разумеется, – промолвила Хилари.

– Раньше этих несчастных посылали умирать на необитаемыеострова, – продолжал шофер. – Но новый метод лечения, применяемый докторомКолини, дает высокий процент выздоровления даже в запущенных случаях.

– Для больницы это место кажется уж очень пустынным, –заметила Хилари.

– Но так и должно быть, мадам. На этом настаивали власти.Зато здесь чудесный воздух. Теперь, мадам, уже видно, куда мы едем. – Он указалвперед.

Они приближались к склону горного хребта, на которомвиднелось длинное белое здание.

– Удивительно, что его смогли построить здесь, – сказалшофер. – Должно быть, на это ушли фантастические деньги. Мы многим обязаныбогатым филантропам, мадам. Они не похожи на правительства, которые стараютсяна всем сэкономить. Здесь деньги текли как вода. Наш патрон, говорят, один избогатейших людей в мире. Потому он и смог воздвигнуть все это великолепие дляоблегчения человеческих страданий.

Автомобиль поехал вверх по извилистой дороге и остановился убольших железных ворот, закрытых на засов.

– Вам придется выйти здесь, мадам, – предупредил шофер. –Мне не разрешают проезжать за ворота. Гаражи в километре отсюда.

Путешественники вышли из автомобиля. На воротах виселбольшой колокол, но, прежде чем они успели к нему прикоснуться, ворота медленнооткрылись. Фигура в белом халате и с черной улыбающейся физиономией поклониласьприезжим и предложила войти. За воротами с одной стороны находилась высокаяограда из колючей проволоки, за которой по большому двору ходили взад-впередлюди. Когда они повернулись, чтобы посмотреть на прибывших, Хилари в ужасевоскликнула:

– Но ведь это прокаженные!

Ее охватил страх.

Ворота лепрозория с металлическим лязгом закрылись запутешественниками. Этот звук показался Хилари символом безнадежности. Казалось,он говорил: «Оставь надежду всяк сюда входящий»[16]. «На сей раз этодействительно конец», – подумала она. Теперь все пути к отступлению былиотрезаны.

Она осталась одна среди врагов, которые разоблачат ее черезнесколько минут. Хилари казалось, что подсознательно она ожидала этого весьдень, но свойственный человеческой натуре оптимизм скрывал от нее этот факт.Еще в Касабланке Хилари спрашивала у Джессопа, что произойдет, когда онаокажется лицом к лицу с Томом Беттертоном, и он серьезно ответил, что это одиниз самых опасных моментов. Джессоп добавил, что надеется к тому времениобеспечить ей защиту, но Хилари понимала, что этой надежде не суждено быломатериализоваться.

Если «мисс Хезерингтон» была агентом, на которого полагалсяДжессоп, то ее перехитрили, вынудив признать свое поражение в Марракеше. Да ивообще, чем могла бы ей помочь мисс Хезерингтон?

Путешественники прибыли туда, откуда нет возврата. Хиларивступила в игру со смертью и проиграла. Теперь она знала, что диагноз Джессопабыл верным. Ей больше не хотелось умирать. Теперь она хотела жить. Жажда жизнивернулась к ней в полной мере. Она могла думать о Найджеле и о печальномхолмике, служившем могилой Бренде, с тоской и печалью, но уже без холодногобезнадежного отчаяния, вынуждавшего ее искать забвения в смерти. «Теперь яснова жива, – думала Хилари, – но загнана в ловушку, как крыса. Если бы толькобыл хоть какой-нибудь выход…»

Хилари ломала голову над этой проблемой, но была вынужденапризнать, что после встречи с Беттертоном ни о каком выходе не может быть иречи.

«Но это вовсе не моя жена!» – скажет Беттертон. Все взглядыустремятся на нее, все поймут, что в их ряды проник шпион…

А если ей опередить Беттертона и первой крикнуть, изображаястрах и возмущение: «Кто вы? Вы не мой муж!» Может это внушить подозрение, чтопод видом Беттертона сюда пробрался шпион? Конечно, тогда Беттертону придетсяхудо. Но с другой стороны, если он предатель, торгующий секретами своей страны,то поделом ему. Как трудно решать, кто предатель, а кто нет, – да и вообщевыносить суждение о людях и вещах… Мысли Хилари устало вращались. В любомслучае стоит попробовать заронить сомнение…

Почувствовав головокружение, Хилари вернулась кдействительности. Ее мысли метались, как мыши в мышеловке, но внешне онапродолжала играть отведенную ей роль.

Маленькую группу приветствовал высокий красивый мужчина –очевидно, полиглот, так как он обратился к каждому на его собственном языке.

– Enchante de faire votre connaissance, mon cherdocteur[17], – сказал он доктору Баррону и повернулся к Хилари: – Радприветствовать вас здесь, миссис Беттертон. Боюсь, путешествие было долгим изапутанным. Ваш муж жив-здоров и, естественно, ждет вас с нетерпением. –Мужчина улыбнулся, но его светлые глаза оставались холодными. – Должно быть, –добавил он, – вам также не терпится увидеть его.

Головокружение усиливалось – Хилари казалось, будто людивокруг нее приближаются и откатываются назад, словно морские волны. Стоящийрядом Энди Питерс протянул руку и поддержал ее.

– Вы, очевидно, не слышали, – обратился он к гостеприимномухозяину, – что миссис Беттертон попала в катастрофу в Касабланке и получиласотрясение мозга. Путешествие и волнение перед встречей с мужем не пошли ей напользу. Думаю, ей следует передохнуть в темной комнате.

От его голоса и руки исходило ощущение теплоты. Хиларипокачнулась. Спасением казалось рухнуть на пол и изобразить обморок, чтобыпотом ее уложили на кровать в темной комнате, отсрочив момент разоблачения… НоБеттертон пришел бы к ней туда – любой муж поступил бы так. Он придет,наклонится к ней и при первом же звуке ее голоса или взгляде на ее лицо, когдаего глаза привыкнут к темноте, поймет, что перед ним не Олив Беттертон.

Мужество вернулось к Хилари. На ее щеках появился румянец.Она выпрямилась и вскинула голову.

Если это конец, то нужно храбро встретить его! Она пойдет кБеттертону и, когда он не признает ее, попытается солгать в последний раз.«Конечно, я не ваша жена. Мне очень жаль, но она умерла. Я была рядом с ней вбольнице, когда это произошло, и обещала, что разыщу вас и передам ее последниеслова. Понимаете, я разделяю ваши политические убеждения, сочувствую вашейдеятельности и хочу помочь…»