Вопреки всему надеясь, что настроение Мэтта улучшится, еслиона оставит его в покое, Мередит поднялась наверх и провела утро, укладываябелье и содержимое шкафов. Мэтт сказал за завтраком, что большую часть вещей онотправит в благотворительный фонд. Он собирался сохранить все фамильныебезделушки и сувениры, и Мередит тщательно отобрала все вещички, связанные сдорогими воспоминаниями, укладывая их отдельно.

Решив немного отдохнуть, она уселась на кровать и открылаальбом с фотографиями, очевидно, принадлежавший матери Мэтта. Многие из снимковпожелтели и выцвели от старости. На них по большей части были снятыродственники из Старого Света — девушки с милыми личиками, длинными локонами ив шляпках и красивые неулыбчивые мужчины с ирландскими фамилиями, такими, какЛениген, О'Мейли и Коллер. Внизу каждой фотографии стояли дата и имя человека,изображенного на снимке. С самой последней улыбались родители Мэтта в свадебныхнарядах. Под снимком было выведено аккуратным почерком:

«Апрель 1949 года».

Судя по количеству имен, у Элизабет Фаррел было громадноемножество кузенов, тетушек и дядюшек в Старом Свете, думала Мередит, мягкоулыбаясь и с легкой тоской представляя, как это должно быть прекрасно — иметьбольшую семью.

В полдень она спустилась вниз. За обедом они ограничилисьсэндвичами, и хотя Мэтт по-прежнему вел себя недружелюбно, по крайней мереотвечал на ее вопросы и замечания со сдержанной вежливостью. Мередит посчиталаэто добрым знаком — возможно, теперь его настроение немного улучшилось. Закончивуборку, она в последний раз удовлетворенно оглядела кухню и отправилась вгостиную, где Мэтт аккуратно складывал в ящики книги и безделушки. Мередитостановилась в дверях, любуясь игрой мускулов под туго обтягивающей плечи Мэттазамшевой сорочкой.

Мэтт снял промокшие джинсы и надел вместо них серые слаксы,облегавшие бедра и длинные мускулистые ноги. На какое-то безнадежное мгновениеМередит безумно захотелось подойти сзади, обнять его за талию и прижаться щекойк широкой спине. Господи, что бы он сделал? Скорее всего оттолкнул бы ее, сболью подумала Мередит.

Мысленно приготовившись к резкой отповеди, Мередит все-такишагнула вперед, но тут же осознала: после того что пришлось целый день выноситьего непредсказуемые настроения, ее собственные нервы были натянуты до предела,и каждую минуту мог последовать взрыв. Видя, что он заклеивает скотчемпоследнюю коробку, Мередит спросила:

— Тебе помочь?

— Нет, я уже закончил, — бросил Мэтт, не потрудившисьобернуться.

Мередит застыла от намеренного оскорбления; взрыв яростизаставил кровь прихлынуть к лицу, и на щеках расцвели яркие пятна. Последнимусилием воли пытаясь сохранить самообладание, она вежливо предложила:

— Я иду в комнату Джули собрать все, что она оставила.Может, сначала сварить кофе?

— Нет, — рявкнул он.

— Принести тебе еще что-нибудь?

— О ради Господа Бога! — взорвался он, резко оборачиваясь —Прекрати разыгрывать терпеливую, праведную жену и убирайся отсюда!

Нерассуждающий гнев загорелся в глазах Мередит; сжав кулаки,она боролась с нахлынувшими слезами, одновременно сдерживая безумное желаниедать ему пощечину.

— Прекрасно! — процедила она, стараясь сохранить какое-топодобие достоинства. — Можешь сам готовить свой чертов ужин и есть его водиночестве!

И с этими словами устремилась к лестнице.

— Что, дьявол тебя побери, это означает? — вскинулся Мэтт.

Мередит ступила на площадку и обернулась, глядя на негословно разъяренная, разгневанная богиня с разметавшимися по плечам волосами:

— Это означает, что меня тошнит от твоего общества!

По-видимому, это было еще мягко сказано, и Мэтт непременнорассмеялся бы, не будь он так зол на себя за внезапно пробудившееся желание.Да, пора признать правду, он хочет ее даже сейчас, когда она стоит в такомвиде, обжигая его полным ненависти взглядом.

Мэтт молча дождался, пока она исчезнет в глубине коридора, итолько потом медленно подошел к окну, оперся о подоконник и оглядел подъезднуюдорожку. Утрамбованную дорожку. Дейл О'Коннели, очевидно, приезжал, когда ониобедали.

Несколько минут Мэтт простоял у окна, сжав челюсти, пытаясьзаглушить внезапный порыв броситься наверх и наконец узнать, действительно лиМередит настолько стремится получить хаустонский участок, что готова ради этогодаже, переспать с ним. Прекрасный способ провести зимний день и ночь… нет слащемести, чем позволить Мередит пойти на это, а потом отослать ее прочь с пустымируками.

И все-таки он колебался, удерживаемый неясными моральнымипринципами… или инстинктом самосохранения. Оттолкнувшись от окна, Мэтт наделкуртку и вышел во двор, исполненный решимости на этот раз отыскать ключи от еемашины. Он нашел их всего в нескольких дюймах от того места, где рылся раньше.

— Дорога расчищена, — объявил он, входя в комнату Джули, гдеМередит укладывала в коробку старые альбомы с вырезками. — Можешь собираться.

Мередит, уязвленная ледяным тоном, вскочила. Конец. Всенадежды на примирение, на возвращение добрых отношений, повторение вчерашнегодня улетучились. Собравшись с мужеством, она медленно завернула последнийальбом. Все. Осталось только рассказать о выкидыше. Но теперь она ожидала, чтоответом будет небрежная фраза: «Откровенно говоря, дорогая, мне в высшейстепени наплевать!»

Мысль об этом сводила с ума, особенно потому, что пришлосьцелый день выслушивать издевательства, выносить несправедливые нападки, инаконец ее терпение готово вот-вот лопнуть.

Аккуратно уложив альбом в коробку, Мередит выпрямилась.

— Я бы хотела кое-что рассказать тебе перед отъездом.

— Мне это неинтересно, — на ходу бросил он, — так чтопоторопись.

— Только после того, как я расскажу тебе о том, ради чегоприехала, — повторила Мередит, но тут же вскрикнула от неожиданности,почувствовав стальную хватку его пальцев.

— Мередит! — прошипел он. — Кончай молоть чушь и убирайся!

— Не могу! — выпалила она, вырвав руку. — У меня нет ключей!

И тут Мэтт впервые заметил кое-что: маленький саквояж,лежавший у постели. В ночь приезда Мередит Мэтт не мог думать ясно, но тем неменее, выйди она из машины с вещами, он наверняка заметил бы это. Ее машиназаперта, так каким же образом Мередит удалось достать вещи?

Ринувшись к туалетному столику, Мэтт схватил сумочку Мередити, бесцеремонно перевернув ее, вывалил содержимое. Ключи со звоном приземлилисьна бумажник и косметичку.