Стол стоял у противоположной стены, справа от входа, ивыглядел массивным, словно положенный на бок шкаф. Неплохой психологический ход— сразу же поразить клиента основательностью. Лайма сделала несколько шагов вего направлении и протянула руку к лампе. И неожиданно всей кожей ощутила, чтов комнате, кроме нее, есть кто-то еще.

Это было такое страшное и яркое чувство, что волосызашевелились у нее на голове. Она приросла к полу и несколько секунд не моглазаставить себя сдвинуться с места. Бежать? Тогда придется развернуться спиной кневедомой опасности.

Свет! Во что бы то ни стало надо зажечь свет, чтобыоказаться лицом к лицу с тем, кто притаился в комнате. Не стоять и не ждатьвнезапного удара, или выстрела, или окрика…

Лайма рванулась вперед и, проехав животом по лакированнойповерхности стола, изо всех сил ударила ладонью по подставке лампы. Кнопкащелкнула, лампа вспыхнула… И Лайма сразу же увидела его.

Он лежал на полу вдоль стола, возле стены, с запрокинутымвверх лицом и открытыми мертвыми глазами. Это был Абражников, Лайма узнала егопо фотографиям. Вернее, тело Абражникова. Щупать пульс и подносить зеркальце кгубам не имело смысла. Губы были серые — неживые, как будто вылепленные изгрязного пластилина.

— А-а-ах! — воскликнула Лайма, схватившись рукамиза край стола, на котором она лежала животом вниз, с задравшейся юбкой, похожаяна пациентку, ожидающую укола.

Мысли мгновенно смешались и теперь выстреливалибеспорядочными залпами. Она наследила здесь! Бралась за ручку двери, иотпечатки ее пальцев, конечно, найдет милиция. Корнеев тоже хватался за ручку.С кем он ушел из офиса? Видел ли он тело Абражникова? Что, если ему угрожаетопасность? Нужно убираться отсюда, пока не завыли сирены.

Лайма почему-то была уверена, что милиция уже на подходе, и,если задержаться тут хотя бы на минуту, ее поймают, как кролика в силки. В еебольшой сумке, которую она надела на локоть, нашелся платок с трогательнымирозочками по краю. Им она вытерла поверхность стола и лампу. Рука плясала так,словно кто-то подталкивал ее под локоть.

Черт! И она забыла отдать врачам крохотную бабуськину сумку,унесла с собой, украла! Впрочем, сейчас ей точно не до угрызений совести.

Пятясь, Лайма добрела до двери и вытерла ручку — тактщательно, словно ей заплатили за уборку. Потом настала очередь выключателя впредбаннике и наружной двери. Так вот почему она все время была приоткрыта!Уходя, убийца не удосужился запереть замок. Или не нашел ключей, или ему простоне было дела до того, кто и когда обнаружит тело.

Вывалившись на улицу попой вперед, Лайма горячечными глазамиогляделась по сторонам, словно зверь, только что оторвавшийся от охотников. Всебыло тихо и спокойно. Вокруг не оказалось никого, кто мог бы впоследствиисвидетельствовать против нее, — дескать, выбежала из офиса убитогочастного сыщика после полуночи.

Корнеев! Ему во что бы то ни стало нужно сообщить обубийстве. После недолгих раздумий Лайма утвердилась в мысли, что Евгений ничегоне знает. Иначе он вряд ли повел бы себя столь легкомысленно. Отправился скаким-то мужиком в ресторан, да еще прямо тут, поблизости.

Мобильный телефон Корнеева оказался выключен. Еще нехватало! Какого черта он отрубил связь? А если бы ее схватили? Или она сломалабы обе ноги и ей потребовалась срочная помощь?!

Лицо убиенного Абражникова всплыло перед ее мысленнымвзором, и Лайма, приседая, словно человек, разыскивающий туалет, помчалась кресторану. Приказ Корнеева, несмотря на всплеск эмоций, она помнила отлично.Ждать его в машине. Не звонить и не подходить. Его спутник не должен ееувидеть.

В ресторан она вломилась, словно вспугнутый лось в орешник.Официант, проносивший поднос мимо двери, едва не грохнулся на пол. Хотелругнуться, но виновница-блондинка была слишком хороша собой, чтобы облить еенепристойностями. Волосы из пучка вылезли и растрепались, щеки раскраснелись,алые губы приоткрылись…

— Эй, любезный! — окликнула его блондинка хриплымголосом законченной алкоголички. — У вас спиртное подают?

— Водку, — ответил тот, кое-как восстановивравновесие. — Вам столик на двоих? Или вы одна будете?

— Не знаю, не знаю, — ответила блондинка. —Там поглядим. Как пойдет.

Официант моргнул и ретировался. Он любил пугливыхинтеллигентных дамочек, которые могли покраснеть, если он наклонялся слишкомнизко и проявлял излишнюю внимательность. Дамочки тогда начинали быстроподметать с тарелок пищу и глотали ее, как маленькие жадные собачки, большимикусками. А потом исчезали, подобно привидениям — бесшумно и незаметно, —оставив ему тридцать рублей на чай. Почему-то именно тридцать, словно это числобыло для них знаковым.

Блондинка отличалась от них, как принцесса крови отгувернанток. Не сходя с места, она нагло обозрела зал и тут же положила накого-то глаз. Официант оглянулся, не в силах справиться с любопытством. Ясно,кто привлек ее внимание — двое мужчин, сидящие друг против друга. Оба вызывающекрасивы и одеты с большим вкусом. Один — брюнет с темными усиками, второй —блондин с чисто выбритым лицом, большими выпуклыми глазами, прозрачными, какаквариумы.

Рассмотреть блондина у Лаймы не было возможности. К ееогромной радости, он сидел спиной к залу, а Корнеев, наоборот, — лицом.Если она сейчас помашет ему рукой, он, конечно, заметит ее жест и повернетголову.

Она поднялась на цыпочки, вытянула вверх руку и помахала такотчаянно, словно Корнеев оставался на причале, а она уплывала в бурное море набелобоком лайнере. Однако не случилось ровным счетом ничего. Корнеев, как ни вчем не бывало, продолжал беседовать со своим новым знакомым.

Тогда Лайма подняла обе руки вверх и покачала ими туда-сюда,изобразив рябину, гнущуюся от ветра. Немногочисленные посетители наблюдали заней с любопытством.

Лайма знала, что Корнеев обладает феноменальной способностьюсосредотачиваться на деле, но обычно он впадал в транс, только когда включалкомпьютер. То, что он умеет отключаться от всего окружающего во время светскойбеседы, стало для Лаймы неприятным сюрпризом. Однако адреналин все еще бурлил вее крови, заставляя добиваться своего.

Она поправила сумку на плече, сосредоточилась и подпрыгнулавысоко вверх. Каблуки загрохотали на плиточном полу, и Лайма присела отнеожиданности. Еще несколько человек в зале обернулись, но блондин, к счастью,не обратил на шум никакого внимания. Корнеев тоже.

Тогда Лайма одним движением сбросила обувь и, держа по однойтуфле в каждой руке, подпрыгнула еще раз, вытянув носочки, как гимнастка,выполняющая обязательные упражнения. Туфли взлетели вверх и глухо хлопнули надголовой.

— Заказ делать будете? — равнодушно спросилметрдотель, проходя мимо. — Или вы просто попрыгать зашли?

У него был такой вид, словно в ресторан к нему приходилиодни придурки, и он уже их столько перевидал, что перестал удивляться.