— Ну-ну, рассказывайте, — сказал я.

— Он был в настоящем шоке, но развязал веревки и…

— Развязал веревки?

— Да.

— Рассказывайте дальше.

— Он развязал веревки, вытащил кляп, пересадил меня в своюмашину и отвез на ранчо. Они с женой напоили меня горячим кофе, накормили мясомс фасолью «чили», кукурузными лепешками, местным сыром и какой-то рыбой. С ихстороны это было очень любезно.

— Далеко отсюда находится это ранчо? — спросил я.

— Примерно в десяти или пятнадцати милях. Я точно не знаю.Рядом с тем местом, где от шоссе отходит дорога, огибающая залив.

— Вы смогли бы узнать это место?

— Думаю, да.

— Хорошо, если сможете, — сказал я.

— Зачем мне это? И кто вы такой, черт побери, чтобы задаватьмне вопросы?

— Я это делаю потому, — пояснил я, — что вам нужны будутсвидетели.

— Зачем?

— Пагги взял ваш револьвер?

— Да.

— А откуда он оказался у вас?

Хейл немного замешкался и посмотрел на Нэннси.

Нэннси кивнула.

— Мне дала его Нэннси, — сказал он.

— А где Нэннси взяла его? — спросил я.

— Она мне не рассказывала. Она сказала, что у нее естьревольвер для самообороны, но мне он скорее понадобится, чем ей.

— К вашему сведению, — сказал я, — водителя пикапа, Эдди, фамилиякоторого была Саттон, сопровождал, вероятно, Пагги. Вчера примерно в десятьвечера они пересекли границу с грузом марихуаны. Шел дождь, и они опоздали надва часа. Я полагаю, задержка произошла еще из-за того, что им пришлосьразбираться с вами.

Тем не менее Саттон свернул на обочину и стал ждать сигналапо рации из машины, которая проверяла обстановку на дороге. Очевидно, Саттон иПагги поспорили из-за дележа прибыли. Предметом спора могла быть и ваша судьба— один из них настаивал на убийстве, чтобы заставить вас замолчать…

— Подождите минуту! — воскликнул Хейл. — Я уверен, что онивозвращались, чтобы закончить дело.

— Откуда вы знаете?

— Я лежал связанным, и мне казалось, что прошла целаявечность, когда на шоссе появилась какая-то машина. Похоже, она что-то искала,поскольку проехала взад и вперед несколько раз.

— Вы были близко от шоссе?

— Достаточно близко, так что при дневном свете они сразу быувидели меня. Но дело было ночью, водитель освещал дорогу фарами и мог легкопроехать мимо… Могу поспорить, именно так все и было: они вернулись, чтобыпокончить со мной. Может, они хотели отвезти меня к заливу, посадить в лодку,привязать к ногам камень и бросить за борт. Но шел дождь, ночь была ужаснотемная, и они не смогли меня отыскать. Тогда я об этом не догадывался и был вотчаянии. Я пытался шуметь, чтобы привлечь внимание водителя. Теперь я понимаю,как мне повезло, что меня не услышали.

— Ладно, — сказал я. — Очевидно, все так и было.

— А что случилось потом? — спросил Хейл. — Вы говорили, чтомежду Саттоном и Пагги произошла перепалка?

— Возможно, — сказал я, — Саттон пытался убедить напарника,что было ошибкой оставить вас без присмотра. Что бы ни произошло, но онисцепились между собой, и Эдди был убит.

— Убит? — спросил Хейл.

— Да, — повторил я.

— Как?

— Выстрелом из револьвера 38-го калибра. И я совсем неудивлюсь, если окажется, что смертельный выстрел был произведен из револьвера,который Пагги отобрал у вас, того самого, который Нэннси дала вам и которыйнезадолго до этого дали Нэннси.

Хейл перевел взгляд с меня на Нэннси, потом снова посмотрелна меня и опять на Нэннси.

— Тебе Мильт дал оружие? — спросил он у Нэннси.

Та кивнула.

Хейл молниеносно принял решение.

— Не рассказывай никому, откуда у тебя этот револьвер, —сказал он. — Это проблемы Колхауна. У него много денег, большие связи и самыелучшие адвокаты в стране. Не позволяй им впутать тебя. Пусть Колхаун самизворачивается.

Я расплатился за пиво и сказал Хейлу:

— Пошли. Нам надо найти место, где вы провели ночь. А чтослучилось с веревкой, которой они вас связали?

— Она лежит на заднем сиденье машины.

— Вы помните, как зовут людей, которые вас освободили?

— Самого фермера зовут Хосе Чапалла, — ответил он.

— Они говорят по-английски?

— Да.

Я пошел взглянуть на веревку, что находилась в его машине.Это была толстая рыболовная леска. Узлы из нее получаются очень тугие.

Я взял обрывки лески и посмотрел на концы.

— Что вы ищете? — спросил Хейл.

— Вашему мексиканскому другу должно быть стыдно за то, чтоон не знает элементарных правил.

— Что вы хотите этим сказать?

— Хороший полицейский, — попытался объяснить я, — никогда нестанет развязывать веревку, которой связан человек. Он разрежет веревку, итаким образом узлы останутся нетронутыми.

— Зачем?

— То, как человек вяжет узлы, способно рассказать многое онем.

— Вы имеете в виду моряков и иже с ними?

— Моряки-упаковщики, есть просто любители. Ну, пора ехать.Садитесь в свою машину, а мы поедем за вами. Это далеко отсюда?

— Я бы сказал, около десяти миль. Но, если вы не возражаете,я поеду в вашей машине. Так я смогу немного расслабиться. Я чувствую себясовсем разбитым — и мышцы болят, и ребра. А мою машину поведет Нэннси.

— Понимаю, — сказал я. — И могу вам посочувствовать. Менясамого не однажды били.

Он медленно и осторожно сел на заднее сиденье.

— Черт, — выругался он, — я бы сейчас с радостью влез вгорячую ванну, побрился, почистился.

— Скоро вы сможете это сделать, — сказал я ему. — Теперь задело взялся я. Я отвезу вас в отель «Люсерна» в Мехикали. Там вы сможетепринять ванну и отлежаться. Потом можете поплавать в бассейне, чтобы размятьмышцы.

— Звучит заманчиво, — сказал он. — Как бы мне хотелосьнырнуть в теплый бассейн и, расслабившись, просто полежать в воде, не ощущаясвоего веса.