— Я уже почти и забыл об этом месте, — промолвиля, ступая на чистый, белый песок, в хрустальный свет, который напоминал икостры, и солнечные блики, и канделябры, и светодиодные дисплеи, играя с видоми перспективой; беспорядочные радужные отблески ложились на берег, на стены, начерную воду.

Мать взяла меня за руку и повела к обнесенному периламипомосту, возвышающемуся на некотором отдалении справа Там стоял полностьюнакрытый стол. Целая коллекция подносов под колпаками занимала еще большийсервировочный стол. Мы взобрались по маленькой лесенке, я усадил мать инаправился проинспектировать ожидавшие нас вкусности.

— Сядь, Мерлин, — сказала она. — Я всесделаю.

— Не беспокойся, — ответил я, поднимаяколпак. — Я уже тут, так что первую перемену подам я.

Но мать уже встала.

— Тогда — а-ля фуршет, — сказала она.

— Хорошо.

Мы наполнили тарелки и направились к столу. Мгновение спустяпосле того, как мы уселись, яркая вспышка сверкнула над водой, озарив арочныйсвод пещеры и уподобив его утробе какой-то огромной твари, нас переваривающей.

— Не озирайся так опасливо. Ты же знаешь, сюда им недобраться.

— Ожидание громового удара уводит мой аппетит в пятки.

Она засмеялась; как раз до нас донесся отдаленный раскатгрома.

— А теперь все в порядке?

— Да, — отозвался я, беря вилку.

— Удивительно, какими родственниками одаривает насжизнь, — промолвила мать.

Я взглянул на нее, пытаясь уловить выражение ее лица. Увы!..

— Да, — только и сказал я.

Мгновение она изучала меня, но я тоже никак не выразил своихчувств Тогда она заметила:

— Когда ты был ребенком, односложные ответы служилипредварением дерзостей.

— Да, — сказал я.

Мы приступили к еде. Все новые вспышки озаряли спокойное,темное море. В свете очередной молнии привиделся далекий корабль, идущий навсех своих черных, надутых ветром парусах.

— Свидание с Мандором уже состоялось?

— Да.

— И как он?

— Прекрасно.

— Что-то беспокоит тебя, Мерлин. Что?

— Очень многое.

— Расскажешь матери?

— А что, если она — часть этого?

— Я была бы разочарована, окажись это не так. Сколькоты будешь поминать историю с ти'игой? Я поступала так, как считала правильным.И по-прежнему уверена в своей правоте.

Я кивнул и продолжал жевать. Через какое-то время я сказал:

— Ты все прояснила в прошлом цикле.

Тихо плескала вода. Блики плыли по столу, по лицу матери.

— А еще вопросы есть?

— Может, сама расскажешь? — отозвался я.

Я ощутил ее взгляд и встретил его прямо.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — удивиласьона.

— Тебе известно, что Логрус — разумен? А Образ?

— Это тебе Мандор поведал?

— Да. Но я знал уже до него.

— Откуда же?

— Мы… сталкивались.

— Ты и Образ? Или ты и Логрус?

— Оба.

— И чем это закончилось?

— Манипуляциями, я бы выразился. Они борются за властьи просили меня определиться.

— Чью же сторону ты выбрал?

— Ничью, а что?

— Тебе следовало рассказать мне.

— Зачем?

— Посоветоваться. Возможно, я бы помогла тебе.

— Против вселенских Сил? Как плотно ты с ними связана,мама?

Она улыбнулась:

— Не исключено, что некто вроде меня может обладатьособыми знаниями.

— Некто вроде тебя?

— Волшебница моих способностей.

— Насколько же ты хороша?

— Не думаю, что значительно им уступаю, Мерлин.

— Семья все всегда узнает последней. И почему ты необучала меня сама, вместо того чтобы отсылать к Сухаю?

— Я плохой учитель. Мне не нравится наставлять людей.

— Ты учила Ясру.

Она склонила голову вправо и сощурила глаза.

— Тоже Мандор рассказал?

— Нет.

— Тогда кто?

— Какое это имеет значение?

— Большое, — ответила мать. — Потому что я неверю, что ты знал это во время нашей последней встречи.

Я вдруг вспомнил, что там, у Сухая, она говорила о Ясречто-то, что подразумевало их близость, и я обязательно бы отреагировал, если быне тащил груз предубеждений и не летел вниз по склону под грохот грозы изабавное звуковое сопровождение тормозов. Я уж собирался осведомиться, какоеимеет значение, когда я узнал это, но сообразил — мать действительноинтересуется, от кого я это узнал, ибо ее заботит, с кем я мог говорить оподобных вещах с момента нашей последней встречи.

Ссылаться на Люка-призрака показалось неблагоразумным,потому я ответил:

— Ну ладно, ладно. Мандор оговорился, а потом попросилменя молчать.

— Другими словами, — подытожила она, — оножидал, что слух вернется ко мне. Зачем ему такое понадобилось? Поразительно.Коварный человек.

— Может, действительно просто оговорился?

— Мандор никогда не оговаривается. Никогда не будь емуврагом, сын.

— Неужели мы говорим об одном и том же человеке?

Мать щелкнула пальцами.

— Конечно, ты знал его лишь ребенком. Потом ты ушел и стех пор видел его всего несколько раз. Да, он коварен, хитер, опасен.

— Мы всегда отлично ладили.

— Разумеется. Он никогда не враждует по пустякам.

Я пожал плечами и вернулся к еде.

Через какое-то время мать сказала:

— Осмелюсь предположить, что меня он охарактеризовалподобным же образом.

— Ничего подобного не припоминаю, — ответил я.