— Он дал тебе еще и уроки осмотрительности?

— Нет, хотя недавно я и почувствовал необходимость ейпоучиться.

— Несомненно, в Амбере ты приобрел некую ее толику.

— Если так, то столь малую, что я и не заметил.

— Ну-ну. Может, я наконец перестану полагать, что тыбезнадежен?

— Сомневаюсь.

— И все же что хотели от тебя Образ и Логрус?

— Я уже сказал: чтобы я принял чью-либо сторону.

— Так трудно решить, кого ты предпочитаешь?

— Так трудно решить, кого я меньше ненавижу.

— Потому что они, как ты выразился, манипулируют людьмив своей борьбе за власть?

— Именно.

Мать рассмеялась:

— Это выставляет богов не в лучшем свете, чем нас,прочих, но по крайней мере показывает, что они и не хуже нас. Зри здесь истокичеловеческой морали. Что все же лучше, чем совсем ничего. Если этих причиннедостаточно для выбора, руководствуйся иными соображениями. Ты, в концеконцов, сын Хаоса.

— И Амбера, — добавил я.

— Ты вырос во Дворе.

— И жил в Амбере. Там у меня родичей не меньше, чемздесь.

— То есть обе эти связи равны для тебя?

— Если бы не это, было бы значительно проще.

— В таком случае разверни позицию.

— Что ты имеешь в виду?

— Спрашивай не кто тебе больше нравится, а кто может лучшетебе помочь.

Зеленый чай был прекрасен. Шторм подкатывал все ближе.Что-то плескалось в водах нашей бухты.

— Прекрасно, — кивнул я. — Спрашиваю.

Мать с улыбкой наклонилась вперед, и глаза ее потемнели. Онавсегда превосходно контролировала свое лицо и всю внешность, меняя их пособственной прихоти. Она вроде оставалась той же, но временами казалась совсемдевчонкой или вдруг превращалась в зрелую интересную женщину. Обычно же онаостанавливалась где-то между двумя этими ипостасями.

Но сейчас ее лицо приобрело какие-то вечные, вневременныечерты — не столько возраста, сколько самой сущности Времени, — и я вдругпонял, что никогда не знал, сколько же ей лет. Лицо матери будто подернулосьпеленой какого-то древнего могущества.

— Логрус, — сказала она, — приведет тебя квеличию.

Я не отрывал от нее пристального взгляда.

— Какого рода величию?

— А какого ты желаешь?

— Не знаю, хотел ли я вообще когда-нибудь величия кактакового. Это все равно что хотеть быть инженером больше, чем хотеть что-тосконструировать, или хотеть быть писателем больше, чем хотеть писать. Величие —побочный эффект, а не вещь в себе. В противном случае это простосамовозвеличивание.

— Но если ты заслуживаешь его… если ты достоин — разветы не должен обладать величием?

— Вероятно. Но пока я ничего такого не сделал. —Мой взгляд упал на яркий круг света в глубине темных вод, будто убегающий отшторма. — Разве только один занятный аппарат, который мог бы попасть подэту категорию.

— Конечно, ты молод, но времена, для которых ты былпредназначен и уникально подготовлен, наступают раньше, чем я ожидала.

Обидится ли она, если я наколдую себе чашечку кофе? Думаю,да, обидится. Что ж, пусть будет бокал вина. Налив себе и сделав глоток, ясказал:

— Боюсь, что не понимаю, о чем ты говоришь.

Мать кивнула и медленно проговорила:

— Этого не выяснить, копаясь в собственной душе, иникто из нас не был настолько опрометчив, чтобы намекнуть тебе на такуювозможность.

— О чем ты говоришь?

— О троне. О господстве во Дворе Хаоса.

— Мандор выказывал некий интерес к тому, что я думаю поэтому поводу.

— Прекрасно. Никто, кроме Мандора, не оказался бы стольопрометчив, чтобы упоминать при тебе об этом.

— Я понимаю, что всякая мать мечтает видеть сына хорошоустроенным. Увы, ты говоришь о работе, для которого у меня недостает не толькомастерства, способностей и подготовки, но и мало-мальского желания.

Она растопырила пальцы и поверх них разглядывала меня.

— Ты способен на большее, чем сам полагаешь, а твоижелания ничего в этом деле не значат.

— Как сторона заинтересованная, я позволю себе несогласиться.

— Даже если это единственная возможность защититьдрузей и родичей и здесь, и в Амбере?

Я сделал еще глоток вина.

— Защитить? От чего?

— Образ близок к тому, чтобы попытаться преобразитьсрединные области Тени по своему подобию. Он, вероятно, достаточно силен.

— Ты говорила об Амбере и о Дворе, а не о Тени.

— Логрус будет сопротивляться вторжению. Так как он,по-видимому, проиграет в прямом столкновении со своей противоположностью, тобудет наносить стратегические удары по Амберу, используя агентов. Наиболееэффективными из таких станут, разумеется, избранные воители Двора…

— Это безумие! — воскликнул я. — Должен бытьлучший выход!

— Возможно, — отозвалась мать. — Прими трон,и тогда приказывать будешь ты.

— Я знаю недостаточно.

— Тебя проинструктируют, разумеется.

— А как насчет надлежащего порядка наследования?

— Это не твоя задача.

— Я все же думаю, что могу проявить интерес к тому, какдостигается цель… Скажи, большинством смертей я обязан тебе или Мандору?

— Вопрос праздный, если учесть, что мы оба Всевидящие.

— Ты имеешь в виду, что здесь вы заодно?

— У нас есть разногласия, — сказала она. —Все, подводим черту под дискуссиями о способах действия.

Я вздохнул и выпил еще. Шторм крепчал над темными водами.Если тот странный свет под водой действительно Колесо-Призрак, интересно, зачемон пришел?

Молнии стали сплошным фоном, гром — постоянным звуковымсопровождением.

— Что ты имела в виду, — спросил я, — когдаговорила о временах, для которых я предназначен и подготовлен?

— Настоящее и ближайшее будущее, — ответиламать, — с грядущим конфликтом.