Я прикрыл глаза, обдумывая услышанное.

— И все это должно было произойти в восемь часов илинесколькими минутами позже, да?

— Я думаю, что да.

— Ты ничего не сказала полиции про эти разногласия?

— Я сказала полиции, дружок, чтобы они занимались своимделом, а я займусь своим, — отрезала Берта. — Эти грубияны пожелали узнать,какие доказательства я могу им представить, что все время находилась в отеле…

Невежды! Я их отбрила!.. Ну, а утром я ждала… ждала; когдапоявится мистер Уайтвелл-старший, а он так и не появился из-за своей стычки смладшим…

— Куда же он направился, Уайтвелл А., как ты думаешь?

— Он был очень расстроен. Знаешь, он действительно привязанк этому мальчику, в самом деле, как и говорится, боготворит землю, по которойтот ступает, и вот теперь Уайтвелл А. ужасно расстроен. Он даже забыл позвонитьмне и предупредить, что не придет.

— Но куда же он все-таки направился?

— Никуда.

— Ты хочешь сказать — вернулся сюда в отель, в свой номер?

— О, я понимаю, что ты имеешь в виду… Нет, Артур оченьнервничал. Он погулял немного вокруг отеля, затем вернулся и попытался заснуть.Он делит номер с Филиппом и мистером Эндикоттом. Филипп не появляется почти доодиннадцати часов. Полиция пронюхала, что Уайтвелл — мой клиент, и подняла егодля допроса с пристрастием. Ну, по поводу убийства… Бедняга, он-то тут при чем?

— Что тебе известно об этом убийстве?

— Почти ничего. Никаких деталей, подробностей. Он былзастрелен. Вот и все, что я знаю.

— Какого калибра пуля?

— Не знаю.

— Они нашли в квартире оружие?

— Не думаю.

— И никто не слышал выстрела?

— Ты знаешь, что представляет собою этот многоквартирныйдом. Он расположен в переулке: две соседние квартиры, о которых идет речь,находятся прямо над магазином. Магазин закрывается в шесть часов.

В одной — выстрела не услышали. В другой — некто, должнобыть, искал что-то на кухне. Дверцы шкафчика под раковиной там были распахнутынастежь, на полу валялась пара кастрюль. Рядом с кухонной дверью обнаружиликапли крови. Все это я почерпнула из вопросов, которые задавали полицейские, —не Бог весть какая информация.

Что ж, и на том спасибо, — сказал я, — хорошо, что он убит.Он на это просто сам напрашивался.

— Дональд, не говори так.

— Почему?

— Они используют подобные слова против тебя.

— У них и без того есть что использовать против меня, хотьэта версия и вздор.

— Разве проводник не запомнил тебя, дружок?

— По всей вероятности, нет, и билет не взял.

— И даже не проверили твой предварительный заказ?

— Нет. Я просто влез в вагон, забрался на полку и уснул.

— Странно, что кондуктор тебя не разбудил, чтобы взятьбилет.

— Проводник меня не видел. Он не доложил кондуктору, чтокто-то с билетом сел в вагон еще до девяти часов.

— Не вызовет ли это обстоятельство новых подозрений?

— Возможно.

— Ну, ладно, предположим, чертенок, что ты сможешь избежатьтюрьмы. Но мы должны продолжать наше дело, должны помочь мистеру Уайтвеллу. Тыдумаешь, убийство этого… Бигана… как-то связано с исчезновением Корлы Бурк?

— Пока не знаю. Многие могли прикончить Гарри Бигана — и срединих мой уважаемый друг, лейтенант Уильям Клейншмидт из полиции Лас-Вегаса.

— Не будь простофилей, Дональд, — возразила Берта. — Если быКлейншмидт убил его, он признал бы этот факт, он выступил бы как герой…«Бесстрашный офицер полиции убивает отчаянного, готового на все преступника,который терроризировал местное население», ну и прочий вздор!

— Я сказал о лейтенанте, возможном убийце, как о возможнойверсии.

— Да нет же, Дональд.

— Горожанам не нравится, когда полицейский чересчур легко илихо хватается за пистолет. Клейншмидт искал Кулака… ну, Гарри Бигана.Клейншмидт был зол на него, на его кулаки, от которых досталось не только мне.

— Но Клейншмидт мог бы утверждать, что это он сделал впорядке самозащиты.

— Биган был безоружен. И находился дома. Это та деталь,которая произведет впечатление на присяжных.

Предполагается, что офицер полиции в состоянии взятьбезоружного, не пуская в ход ничего покруче, чем дубинка.

— Но Биган ведь хороший боксер.

— Предполагается, повторяю, что офицер полиции в состояниискрутить безоружного.

— Что заставляет тебя думать, что убийство совершилКлейншмидт?

— Я так не думаю.

— Я решила — ты так думаешь.

— Я сказал, что это возможно.

— Ладно, тогда… что заставляет тебя думать, что этовозможно?

— Усердие, с которым полиция старается повесить убийствоБигана на другого.

— Например, на тебя?

— Среди прочих.

— Артур Уайтвелл взял с меня слово, что я немедленно дам емузнать, как только ты появишься в городе.

— Он знал, что Клейншмидт отправился за мной?

— Этого я не знаю. Но в общем, предполагал, что кто-тособирается тебя перехватить в поезде.

— Ладно, позвони ему.

Я протянул Берте трубку. Она дважды откашлялась и сказала:

— Соедините меня, пожалуйста, с номером мистера АртураУайтвелла… Доброе утро, Артур. Это Берта… О, вы льстец!.. Дональд здесь. Да,это будет прекрасно! — Она повесила трубку и подняла на меня глаза. — Он сейчаспридет, — сказала она.

Я уселся, зажег сигарету и спросил:

— И когда это случилось?

— Что именно?

— Что вы называете друг друга по именам?

— О, не знаю… Мы просто начали называть так друг другаЗнаешь, в конце концов, мы вместе пережили все это приключение — ну, убийство ипоследовавшее расследование.

— А Уайтвелл Ф.?

— Я не видела Филиппа, разве что мельком, когда полициязадавала вопросы.

— Мистер Эндикотт уехал в Лос-Анджелес?

— Нет. Он здесь, но хочет уехать.