— Плохому танцору яйца мешают, — ответил Семен несчастливо. —К тому же ноги кривые... Нет-нет, пани Кася, это у меня кривые. Кривые иволосатые. Влад, все-таки я беспокоюсь за Головастика. Здесь под пэпээнкойкамни, а на озере?

— За себя беспокойтесь, — ответил варвархолодно. — Побыстрее, придется нагонять!

Последние из бродяжников уже шли по камням, накрытым толстымпрозрачным одеялом, а фигуры Неждана, Тарга и Максимбы почти растворились вТумане. Кася, дрожа от холода, запрыгала по глыбам, пригоркам, холмикам, потомвершинки стали все ниже, между ними пролегала долинка, Кася со страхом ощутила,что берег понижается.

Водяная шуба под ногами начала прогибаться. Кася с трудомудерживала равновесие, размахивала растопыренными руками, словно пыталасьвзлететь. Семен двигался с приклеенной улыбкой, напряженный, глаза прикипели квырастающим впереди водяным горам, что перемещались в их сторону медленно,величаво.

В сторонке варвар осторожно вел дима, хлопал по широкому какдверь лбу, что-то говорил ласково, постоянно держал под прицелом синих глаз всешесть когтистых лап. Головастик шел осторожно, лапы опускал медленно, безнажима, не волочил, как варвар велел Касе и Семену — острые когти мгновеннораспороли бы тугую защитную кору.

Семен заметил, что варвар кроме толстого слоя смазал лапыдима еще и двумя странно пахнущими струйками жидкости, но спрашивать нерискнул. Их не считает людьми, но Касе делает скидку как женщине, а ему можетдать по сяжкам, как говорят даже на Станции. Или по жвалам, как говорят там же.

Дети и молодые женщины бродяжников весело опустились на всечетыре, резвые как крохотные водомерки, вода едва-едва прогибалась, вождь икрупные мужчины ступали как по тонкому льду. Семен тут же отогнал сравнение изчужого мира, здесь льда не знают, не могут даже вообразить, ибо лед — смерть.Мегамир на долгую зиму впадает в спячку, анабиоз, или же уходит внепромерзающие глубины, пережидает в темноте и сырости бесконечную длиннуюзиму, находясь между жизнью и смертью в тягучем оцепенении. Зима — это ВеликийЛедниковый Период, ибо когда люди выходят весной наверх, то старые горныехребты оказываются стерты, реки текут в других местах, старые озера и моряисчезли, вместо Леса — пустыня или же сборище совсем других деревьев,непривычных, диковинных...

Дети носились с визгом, с превосходством поглядывали настарших, те упрямо двигаются на двух ногах, хотя шатаются от малейшего ветра,падают, но зачем-то поднимаются именно на две ноги...

Семен оглянулся, ощутил озноб. Берег уже расплывался,осталась зеленая стена, что с каждым шагом серела, отдалялась, а еще черездва-три десятка шагов там поднялась стена Тумана. Такая же стена и далековпереди, а между ними медленно перемещаются водяные горы, вдаль тянется широкаяцепочка человеческих фигур.

Из-за водяных гор, даже из дальней стены Тумана выныривалихохочущие дети, затеявшие игру в догонялки, путь пересекали скользящие поупругому студню диковинные животные, сновали вокруг оцепеневшего Семена, едване сбивая с ног, исчезали, оставляя за собой чуть вдавленные канавки, что сразузаглаживались, исчезали.

Кася лязгала зубами, ежилась. Семен сам передергивалплечами, старался повернуться к солнцу то одним, то другим боком — жгучие лучипроникают вовнутрь, разогревают кровь, щекочут внутренности. Из-под ног мощнотянет ледяным холодом, хотя верхний слой прогрелся.

Из воды изредка торчали могучие стволы исполинских деревьев,поднимались в немыслимую высь, куда не доставал глаз. Деревья блестели, свысоты опускались огромные длинные листья, концами доставали воды. Такихдеревьев Кася в Лесу не видела, здесь свой особый Лес, как и свои звери,бегающие по воде с большей легкостью, чем по земле.

Кася ускоряла шаг, спешила выбраться из черной полосысмерти, так она представляла густую тень на воде, где жгучие лучи вдругпереставали пронизывать тело, сердце замирало, мышцы слабели.

На деревьях висели огромные безглазые чудовища, неподвижные,размером с железнодорожные вагоны. Иной раз — по несколько особей. Мокрые,покрытые слизью, они медленно обсыхали. Мягкие червеобразные тела темнели наветре и солнце, уплотнялись, на глазах обретали жесткость и угловатость.

Подходя к такому дереву, Кася издали увидела у основаниявздымающийся холм воды, он то опадал, то снова выпячивался. Дорога шла мимо,едва ли не через холм, Кася со страхом увидела чудовищную голову водяного зверя— тот полз со дна по дереву, а сейчас, столкнувшись с пэпээнкой, тщетно пыталсяпрорвать, давил изо всех сил, цеплялся за ствол крючковатыми лапами, похожимина основание башенных кранов в порту. Пленка натягивалась, едва не звенела отнапряжения, но не лопалась, а чудовище не могло прокусить: у водяного зверя небыло рта!

Кася была в десятке шагов от дерева, когда сзади хлопнуло,ее догнала легкая дрожь натянутой воды. Пэпээнка все же лопнула, мокроечудовище освобожденно ползло по дереву.

Семен заметил ее интерес, так он истолковал ее паническийстрах, заботливо указал на верхушку дерева впереди, где на грани видимостичто-то шевелилось, дергалось, наконец по глазам внезапно ударила ярчайшаярадуга, заслонившая полнеба, исчезла, снова появилась, неуверенно колыхаясь подветром. Замелькали огромные синие и красные молнии, целые сети молний, огромныхцветных искр, словно внезапно заблистали сотни зеркал.

— Крылья дракона, — бросил Семен тономзнатока. — Пожалуй, летающим драконом в Мегамире его правильно называтьпо-английски.

Кася с трудом поверила, что видит вылезающую из коконамолодую стрекозу, но не успела даже раскрыть рот: в двух десятках шагов впередивнезапно вздыбился водяной холм — целая гора! — снизу подпирало нечточерное, пленка истончилась, лопнула, из лохмотьев воды вздыбился огромныйчерный зверь, с головы до кончиков лап закованный в блестящий на солнцепанцирь. Зверь приподнялся в воде, на спине треснуло, панцирь разломилсянадвое, половинки оттопырились, выметнулись на ходу разворачивающиеся из пакетатончайшие радужные крылья. Кася успела увидеть, как по тончайшим трубочкампобежала темная кровь, расправляя крылья, выравнивая, придавая жесткость,упругость. Крылья завибрировали — двоих бродяжников, оказавшихся поблизости,смело ветром. Кася, пытаясь удержаться, опустилась на корточки. Она успелаувидеть лицо Влада, в глазах варвара мелькнуло сильнейшее отвращение. Касяпоспешно поднялась, пытаясь удержаться как корова на льду, ибо под ногами водакачалась, шла гармошкой. Хотя какого дьявола, чего ей дорожить мнением простоговарвара?

Черный зверь тяжело оторвался от воды, оставив быстросмыкающуюся пэпээнку, сильнейшую рябь на воде, из-за которой многие бродяжникилибо падали, либо опускались на четвереньки.

Черное чудовище, гудя как перегруженный самолет, быстроуменьшилось, бродяжники с воплями поднимались на ноги, снова падали, вынужденнопережидали на четвереньках. Кася слышала два-три сердитых возгласа, но ещебольше сыпалось шуточек, иронических советов, а дети вовсе обезумели отсчастья: визжали и скакали на всех четырех, спешили скатиться с водяных горок,носились как мелкие водяные блошки.