Кася и Семен запрыгнули на ракетницу, Влад сел на загривок,но впереди всех по-прежнему сидел сытый Хоша, гордо и бесстрашно смотрелвперед. Головастик несся через редкий Лес, земли почти не видели за коричневымслоем опавших листьев: жестких, сильно пахнущих застарелым березовым соком.Дважды огибали невероятно толстые колонны, накрытые изъеденными снизу крышами —круглыми, исполосованными глубокими ущельями. Кася с трудом узнала грибы. Аузнав, могла гордо сказать, что это подберезовики. Пусть варвар раскрывает ротот изумления: как узнала?

Влад понюхал воздух, словно в чем-то колеблясь, затемГоловастик ринулся по прямой. Высились толстые стволы, облитые зеленоватойслизью, а впереди листьев и тонких стволов... торчал то ли гигантскийэкскаватор, то ли портовый кран — Кася узнала чудовищного хищника лишь в тотмомент, когда ксеркс неторопливо пробегал между огромными шипастыми ногами.Хищник не двигался, будучи засадником, казался неживым, только короткие сяжкина треугольной голове подрагивали.

Влад поднял голову, увидел себя отраженным в сотняхомматидиях крупных глаз, разнесенных на верхние углы головы. Хищник былсказочно красив. Недавно перелинявший, в молодой изумрудно-зеленой коже,свежий, юный, не больше чем две-три недели от роду.

Голень кольнуло, Влад дрыгнул ногой, пытаясь стряхнутькрохотного клещика. Не больше ногтя, но, судя по расцветке, лет ему ужесемь-восемь... Хоша взвизгнул, скакнул прямо из-за сяжек, умело схватилклещика, не дав дожить до девятого года. В мандибулах сочно чавкнуло, Хошавыплюнул пустую шкурку и уже пешком поплелся через шейный стебель на огромнуюголову, где остывало нагретое его задом место.

Кася задержала дыхание, когда едва не задела локтем толстуюногу хищника: брюхо, похожее на аэростат, опускалось почти до земли! Касяощутила странные запахи, смутно удивилась: ведь не дышит! Сквозь тонкуюполупрозрачную оболочку раздутого брюха видно как там нечто двигается, клеткина глазах делятся, раздвигаются, ядра бурлят, фабрика жизни работает во всюмощь круглые сутки.

Когда хищник остался позади, Кася зябко передернула плечами:

— Когда-нибудь догадаются, что дурачим!.. И этибогомолы, и жуки, и кузнечики. Все вдруг догадаются?

— Кошмар, — согласился Семен безэнтузиазма. — Конец Мегамира.

Влад оглядывался, не понимая, смотрел то на Касю, то наСемена. Семен сделал совсем трагический вид, что было нетрудно послетруднейшего перехода через озеро. Влад не выдержал:

— Дурость! Я по пальцам перечту зверей, что хватают всеподряд. А остальные... Рисса может убить нас всех, но из тысяч видов гусеницвыбирает только тронхид. Из тронхид вычленяет только пятидневок, этих даже яотличу, а из пятидневок поражает только с запасами жира в заднем сегменте! Притакой избирательности посмотрит она на нас!

Семен покосился на Касю:

— К тому же мы в отпугивающих комбинезонах! Двойнаяперестраховка.

Влад покачал головой:

— Вы в самом деле верите, что ваши комбинезоны кого-тоотпугивают?..

Ксеркс бежал через густые заросли, иногда прижимался кземле, а ракетница чиркала по очередной крыше из зеленого листа. Воздух отземли шел влажный, прогретый, а когда Головастик выскакивал на открытоепространство, словно оказывались в другом мире: знойном, прокаленном, где погорячей земле молниеносно проскакивают огромные укрытые панцирями звери. Здесьвсе в панцирях: хищники и травоядные, ибо панцирь защищает в первую очередь отжгучего солнца, не давая пронизывать насквозь, прожаривать внутренности.

Через час стремительного бега, когда миновали несколькочерно-белых стен — сознание отказывалось понимать, что это всего лишь стволыдеревьев, мегадеревьев — понеслись по ровной каменистой равнине. Влад началобеспокоенно посматривать вверх, хищный нос нервно колыхнул крыльями. Неоглядываясь, Влад протянул флягу Семену. Тот благодарно отхлебнул, живительнаявлага быстро потекла по телу, заполняя быстро пересыхающие клетки. Перевел дух,спросил сипло:

— Тут еще осталось. Кому дать, женщине или диму?

— Женщине, конечно, — ответил варвар с ноткамиудивления и даже возмущения. Пояснил тупому химику: — Дима я только что напоил!

Семен с усмешкой передал флягу Касе. Девушка взялабрезгливо, осмотрела придирчиво, выискивая следы могучих жвал, бросила сердито:

— Что-то расхотелось.

— Как знаешь, — ответил Семен бессердечно. —Правда, когда высыхаешь, фигура портится, лицо идет морщинками!

Кася вырвала флягу у него из рук.

Семен заметил, что как бы не был коротким привал, варварвсегда выбирает площадку, чтобы оставалось чистое пространство шагов на сорок.А над головой всякий раз нависала плотная зеленая крыша.

Дим унесся на охоту, так он отдыхал. Хоша на этот разперебрался к Семену, тот бессовестно приваживал, почесывая толстое брюшко,скребя ногтями за сяжками, щупал лапы, сдавливая мышцы задней пары, что Хошаодобрял тоже. Влад обошел поляну: наступал вечер, нужна безопасная ночевка,Кася и Семен наперебой докладывали Соколову о результатах, Соколов морщился,бросал короткие взгляды на дальний стол, там поднимался пар, сверкали искры,наконец прервал, просил поторопиться. Десантники, мол, уже на пути к Станции,но могут опоздать, головотяпы Управления не понимают смертельной опасности, такчто спешите, на этом связь окончена, привет Хоше и Головастику, а также ихдругу Владу сыну Кремня...

Экран погас. Кася и Семен с несчастным видом смотрели другна друга. В самом деле докладывать пока нечего. А диковины фауны и флоры дляСоколова не диковины — он здесь родился. А что не знает — всего не знаетникто, — то и не спешит узнать, своей работы по горло. Говорят, он поет отсчастья, когда ставит, оставив администраторство, сложнейшие эксперименты.

Семен вяло жевал вырезку из сочной личинки, чувствовал какмясо еще подергивается, пытался представить себе костер посреди этой поляны.Крупные куски обугленной древесины отрывались бы и стремительно уносилисьвверх, где широким сводом нависает плотный лист ландыша, на том конце полянупочти касаясь земли. Дым останавливается под куполом, незаметно растворяется,лишь присмотревшись можно заметить, как наиболее крупные кусочки, остываямедленно опускаются, а мелочь долго кружит, постукивает в разогретую тканьзеленой крыши, медленно остывает. Крупняки к вечеру опустятся прямо на спящих,а мелкие частички продержатся в воздухе до полуночи, когда холод осядет наземлю...

Он шумно вздохнул:

— Костер бы... Хотя бы маленький!

Влад услышал, повернул голову:

— Костер? Что это?

— Огонь, — ответил Семен тускло. Он почти сотвращением посмотрел на сырое мясо. — Странный процесс горения, обычный вСтаром Свете, невозможный в нашем...

Влад ответил сердито с ревнивыми нотками: