— Всем нам сейчас приходится нелегко, — мягкоутешил ее Питер. — Люди реагируют, не задумываясь, но, по-моему, в концеконцов все уладится. Так не может продолжаться вечно, и это беспокойство вполнеоправдано. На нас напали, и, видя японское лицо, люди вспоминают оПерл-Харборе.

— Но мои родственники — американцы, — возразилаХироко.

— Ты права, но не все люди это понимают. Полагаю,многие из них слишком напуганы, чтобы рассуждать здраво.

Твои родственники — такие же американцы, как и я, —Меня считают здесь врагом, — печально заключила Хироко, глядя на него и неговоря ни слова. Питер привлек ее к себе и поцеловал.

— Я не считаю тебя врагом, Хирйко-сан… и никогда нестану считать.

Хироко волновала его так, как ни одна женщина. На этойнеделе Питер наконец порвал с Кэрол, и последний разговор с ней состоялсяиначе, чем он предполагал. Они ужинали вместе, и Питер надеялся объяснить, чтотеперь его сердце, отдано другой. Но прежде, чем он сумел начать, Кэролзаявила, что Питер должен потребовать перевода на другую кафедру.

— На какую? Кафедру биологии? — удивленнопереспросил он. — Но почему? — Он совершенно растерялся. Кэролневозмутимо объяснила, что, насколько она понимает, все американцы обязаныотказаться работать с Такео или потребовать его увольнения. — Ты что,спятила? — спросил Питер, не в силах поверить собственным ушам. ТакеоТанака был гордостью университета, его считали блестящим ученым.

— Может быть, но он наш враг, — непреклоннозаявила Кэрол. — Его следует выслать из страны.

— Куда? Он живет здесь двадцать лет. Он принял быгражданство, если бы смог. — Слова Кэрол привели Питера в ярость. А онапродолжала утверждать, что и Хироко следует посадить в тюрьму или даже расстрелять— в отместку за мужчин и женщин, погибших в Пирл-Харборе. Подобной чепухи Питереще не слышал, и когда Кэрол упомянула про Хироко, пересталсдерживаться. — Как ты можешь говорить такое? — выпалил он. —Как ты смела поверить истерике, поднятой газетами? Я ни на минуту не поверил,что каждую ночь на прошлой неделе самолеты приближались к нашей границе, —будь это правдой, нас бы уже давно разбомбили. По-моему, люди просто паникуют,и прежде всего этот чертов генерал Девитт. Как ты могла сказать такое, я простоне понимаю.

Однако Кэрол не сдавалась, и Питеру не удалось убедить ее втом, что она несправедлива к японцам, родившимся в Америке. Питер понимал, чтоспорить бесполезно, и все же спорил, желая защитить друзей, а затем заявил, чтоза такие взгляды и по другим причинам, которые слишком долго объяснять, онбольше не желает ее видеть.

Казалось, она восприняла эту новость почти с облегчением, ноне забыла заметить, что, по ее мнению, все, кто сочувствует японцам, —вражеские шпионы. Питер не верил своим ушам, а возвращаясь к себе, расхохоталсяв машине и на следующее утро рассказал Таку исправленную версию разговора. НоТакео не рассмеялся и не рассердился: он считал, что взгляды Кэрол — лишьверхушка айсберга.

— Полагаю, нам еще не раз придется выслушивать подобныеутверждения. Это неизбежная реакция на панику.

— Но это же нелепо! Ты уже не японец, и то, что яработаю с тобой, еще не значит, что я шпион. Нет, Так, признай, все это весьмазабавно.

— Вряд ли в этом есть что-нибудь забавное. По-моему, намследует быть очень осторожными.

То же самое он сказал Рэйко, а в воскресенье за ужиномразговор вновь зашел о тех же самых проблемах. Питер считал, что Такеоволнуется зря, впрочем, Хироко и в самом деле не стоило больше кланяться —незачем привлекать внимание к тому, что она иностранка. Но у нисей и сансей,японцев, родившихся в Америке, причин для беспокойства не было.

Эта страна уже давно стала их родиной.

После ужина Питер и Хироко вывели Лесси на прогулку ипродолжили разговор.

— Дядя Так очень волнуется, — осторожно заметилаХироко, когда они уже направлялись домой. — По-моему, причиной всему —война. Мы должны постараться подать остальным хороший пример. — Те жеслова Питеру уже доводилось слышать, и он вновь поразился мысли, что всеяпонцы, рожденные в Америке, считают своим долгом доказать собственнуюпорядочность, подтвердить, что случившееся — не их вина. Но тем не менее всехяпонцев считали врагами, где бы они ни родились. Несправедливость больноранила. Для Хироко с ее японским гражданством это было даже опасно. Питеру нехотелось, чтобы она возвращалась в колледж. Возбуждение студенток росло, ихбратья и приятели отправились воевать, и однокурсницы постепенно переполнялисьненавистью к Хироко.

— Я не хочу, чтобы ты возвращалась, это может бытьопасно, — решительно заявил Питер перед отъездом Хироко.

Он заботился о ней, и Хироко с удивлением видела тревогу наего лице.

— Они же только девушки, — улыбнулась Хироко. Онине могли ей навредить — разве что оскорбить.

— Подумай как следует, Хироко. Тебе незачемвозвращаться.

— Вы напрасно беспокоитесь, — вновь улыбнуласьона. — Я ничуть не слабее дяди Така. — Она была молода и беспомощна,однако не хотела опозорить отца, бросив учебу.

— Помню, помню — опять ты про бусидо, — поддразнилее Питер, и Лесси залаяла где-то впереди. — Возможно, вы чересчур крепкосвязаны этим бусидо, мисс Такасимая.

Хироко рассмеялась. Ей было так свободно и просто, словномежду ними не существовало никаких национальных различий. Их страны воевали, ноэто ничего не значило. Питер и Хироко оставались просто людьми.

— Печально, — тихо проговорила Хироко, — чтомир не может следовать нашему примеру.

Питер согласился с ней, и они медленно вернулись к Тунака, апо пути Питер заметил, как одна из соседок гневно уставилась на них в окно. Онникак не мог сообразить, в чем дело, и решил, что женщину возмутил лай собаки.Но немного погодя понял, что случилось: японка и белый шли рядом! То, чегоопасался Питер, наконец случилось. Правда, случилось уже давно, а сейчас сталоболее очевидным. Шагая рядом с Хироко, он удивился, каких пределов можетдостигнуть вражда, будут ли подвергнуты остракизму американцы, которые водятдружбу с японцами. Было трудно поверить, что девушка, с которой он недавнопорвал, выражает не только свое мнение. Но даже если люди начнут преследоватьего за дружбу с японцами, Питеру было все равно. Отношения с Такео значили длянего слишком многое, чтобы пожертвовать ими, и Питер был готов рискнуть всем,лишь бы быть рядом с Хироко.

— О чем вы думаете, Питер-сан? — осторожноспросила она, когда они проходили мимо последнего из соседских домов. — Выстали таким серьезным. — Английский Хироко заметно улучшился, несмотря навсе проблемы и трудности.

— В эти дни люди словно обезумели. Опасно, когда народвпадает в панику. Ты должна быть осторожна — никуда не выходи одна, только сРэйко, Таком, Кеном, или со мной. — Он улыбнулся, и Хироко рассмеялась.