– Не знаю. Не слышал. Впрочем, я редко сталкиваюсь сБратством. Однако ж пора представиться. Меня зовут Ярпен Зигрин. А тебя, коза?

– Иначе, – буркнула Цири, сверкнув глазами.

– Так-так, – захохотал краснолюд. – Прощенияпросим. Не распознал во мраке-то. Так, стало быть, никакая не коза, а знатнаядевица. Низко кланяюсь. Ну и как же благородную девицу звать, ежели не секрет?

– Не секрет. Цири.

– Цири. Ага. И кто же ты такая, Цири?

– А вот это как раз и секрет. – Цири гордо задраланосик.

– Язычок у тебя, мазель, острый как осиное жало, –снова захохотал Ярпен. – Ну прости. Я принес снадобья и немногоперекусить. Извольте принять. Или прогоните старого, неотесанного мужланаЯрпена Зигрина?

– Простите… – смутилась Цири, наклонилаголову. – Трисс действительно необходима помощь, милсдарь… Зигрин. Онаочень больна. Спасибо за лекарство.

– Пустое. – Краснолюд снова осклабился. –Пошли, Цири, поможешь нам. Снадобье-то еще приготовить надо. Накрутим пилюль порецепту моей бабки. Супротив этих пилюль никакая засевшая в кишках зараза неустоит.

Он развернул сверток, вытащил что-то вроде куска торфа инебольшой глиняный горшочек. Цири заинтересовалась, подошла.

– Следует знать, милейшая Цири, – сказалЯрпен, – что моя бабка разбиралась в лечении как никто. Дока была. Увы,источником всех и всяческих хворей считала безделье, а безделье лучше всеговылечивать батогом. Ко мне и моим родственникам таковое лечение она в основномприменяла в профилактических целях. Колошматила нас по любому случаю и безоного тоже. Исключительная была яга. А однажды, когда ни с того ни с сего даламне краюшку хлеба с салом и сахаром, то так меня этим удивила, что я отволнения упустил эту краюшку салом вниз. Ну а бабка отлупила меня, каргастарая. А потом дала другую краюшку, правда, уже без сахара.

– Моя бабушка, – понимающе кивнула Цири, –тоже однажды меня высекла. Розгами.

– Розгами? – засмеялся краснолюд. – Моякак-то отдубасила меня черенком от кайла. Ну хватит приятных воспоминаний,давай-ка пилюли крутить. Бери рви это и скручивай в шарики.

– Что это? Липнет и мажется… Фу… А воняет… ужаскакой-то!

– Это специальное тесто из дерти. Отличное лекарство.Мни шарики. Поменьше, поменьше. Для чародейки, чай, делаешь, не для коровы. Ану дай-ка одну. Нормально. Теперь обваляем шарики в снадобье.

– Фи…

– Завоняло? – Краснолюд сунул похожий накартофелину нос в горшочек. – Не может того быть. Растертый чеснок сгорькой солью не должон так вонять, хочь сто лет простоит.

– Ну и отвратность! Трисс этого есть не станет!

– А мы сделаем, как моя бабка. Ты зажмешь ей нос, ястану запихивать пилюли.

– Ярпен, – прошипел Геральт, неожиданно появляясьиз тьмы с чародейкой на руках. – Гляди, как бы я тебе чего-нибудь кой-кудане запихал.

– Это же лекарство, – обиделся краснолюд. –Помогает! Плесень, чеснок…

– Да, – слабо простонала Трисс из глубин своегококона. – Верно, Геральт, это действительно должно помочь…

– Ну видишь? – Ярпен тыркнул Цири локтем, гордозадрав при этом бороду и показывая на Трисс, заглатывающую пилюлю с видоммученицы. – Мудрая волшебница. Знает что к чему.

– Что ты говоришь, Трисс? – наклонилсяведьмак. – А, понимаю. Ярпен, может, у тебя есть лекарственный дягель? Илишафран?

– Поспрашиваю у своих. Я тут принес немного воды иёдова…

– Спасибо. Но им прежде всего нужен отдых. Ложись,Цири.

– Я еще сделаю компресс для Трисс…

– Сам сделаю. Ярпен, надо бы поговорить.

– Пошли к костру. Откроем бочонок…

– Мне надо только с тобой. Большая компания мне ни кчему. Даже совсем наоборот.

– Ясно. Слушаю.

– Что это за обоз?

Краснолюд поднял на него свои маленькие проницательныеглаза, потом медленно и отчетливо сказал:

– Королевская служба.

– Об этом-то я догадался. – Ведьмак выдержалвзгляд. – Ярпен, я спрашиваю не из пустого любопытства.

– Знаю. И что тебе надо, тоже знаю. Но это транспорт…хм… особого назначения.

– И что же вы транспортируете?

– Рыбу. Соленую, – не задумываясь сказал Ярпен,после чего не сморгнув глазом продолжал врать: – Фураж, инструмент, упряжь,всякую мелочевку для армии. Венцк – квартирмейстер королевской армии.

– Он такой же квартирмейстер, как я друид, –усмехнулся Геральт. – Впрочем, дело ваше, я не привык совать носа в чужиесекреты. Но ведь ты видел, в каком состоянии Трисс. Позволь нам присоединиться,Ярпен, и разреши положить ее на одну из телег. На несколько дней. Я неспрашиваю, куда вы направляетесь, этот тракт ведет прямо на юг, разветвляетсятолько за Ликселью, а до Ликсели десять дней пути. За это время жар спадет, иТрисс сможет ехать верхом, а если даже и нет, то я остановлюсь в городе зарекой. Понимаешь, десять дней на повозке, как следует накрытая, теплая пища…Прошу тебя.

– Не я тут командую, а Венцк.

– Думаю, ты можешь повлиять на него, раз конвой состоитв основном из краснолюдов. Ясно же, что он вынужден считаться с тобой.

– Что тебе Трисс? Кто она тебе?

– А это важно? В нашей ситуации?

– В нашей – не важно. Я спрашиваю из пустоголюбопытства, чтобы потом пустить сплетню по кабакам. Но, честно сказать, тебятак и тянет к чародейкам.

Ведьмак грустно улыбнулся.

– А девочка? – Ярпен головой указал на Цири,которая никак не могла угнездиться под кожушком. – Твоя?

– Моя, – не раздумывая ответил Геральт. –Моя, Зигрин.

Рассвет был мутным, мокрым, пахнущим ночным дождем иутренним туманом. Цири казалось, что она проспала всего несколько минут и, едваона успела прислониться к наваленным на телегу мешкам, ее разбудили.

Геральт в это время укладывал рядом с нею Трисс, которуютолько что принес из очередной вынужденной вылазки в лес. Попоны, которыми былаукутана чародейка, искрились росой. У Геральта синели круги под глазами. Циризнала, что он так и не вздремнул – Трисс лихорадило всю ночь. Она оченьстрадала.