На крыше было еще несколько человек, но постепенно ониначали расходиться. Мерчисоны извинились и отправились смотреть балет.

Беттертон отвел Хилари к парапету. Поблизости никого небыло. Над ними уже мерцали звезды, воздух был холодным и бодрящим. Хилари селана бетонный парапет, а Беттертон встал рядом с ней.

– Теперь скажите, кто вы, черт возьми, – нервно произнес он.

Хилари помедлила, глядя на него, потом ответила вопросом навопрос:

– Почему вы признали меня как вашу жену?

Они молча смотрели друг на друга. Никто не хотел отвечатьпервым. Это была своеобразная дуэль, но Хилари знала, что, каким бы ни был ТомБеттертон, когда покидал Англию, теперь его воля слабее ее. Она прибыла сюда ствердым намерением начать жизнь заново, а существование Беттертона планировалидругие. Она была сильнее.

Наконец Беттертон отвернулся и сердито пробормотал:

– Это было… ну, просто импульсом. Возможно, я свалял дурака.Я вообразил, будто вас прислали, чтобы вытащить меня отсюда.

– Значит, вы хотите отсюда выбраться?

– Вы еще спрашиваете?

– Как вы попали сюда из Парижа?

Том Беттертон невесело усмехнулся:

– Я не был похищен, если вы это имеете в виду. Я приехалсюда по своей воле и полный энтузиазма.

– Вы знали, что попадете сюда?

– Я понятия не имел, что направляюсь в Африку. Меня поймалис помощью обычной приманки – мир во всем мире, свободное распространениенаучных секретов среди ученых всех стран, отстранение от власти капиталистов иподжигателей войны. Этот парень, Питерс, который приехал с вами, проглотилтакую же наживку.

– А когда вы прибыли сюда, все оказалось не так?

Он снова коротко усмехнулся:

– Сами увидите. Возможно, в какой-то мере так. Но это не то,чего я хотел. Здесь нет… свободы. – Беттертон сел рядом с ней и нахмурился. –Это угнетало меня и дома. Чувство, что за тобой следят и шпионят. Все эти мерыбезопасности и секретности. Необходимость отчитываться в своих поступках, всвоих знакомствах… Конечно, все это необходимо, но в конце концов начинаетдействовать на нервы… Поэтому, когда к тебе являются с предложением, начинаешьприслушиваться… Это звучало великолепно. – Он усмехнулся в третий раз. – Аокончилось здесь!

– Вы имеете в виду, – медленно произнесла Хилари, – чтооказались в тех же обстоятельствах, от которых пытались спастись? За ваминаблюдают и шпионят точно так же – или еще хуже?

Беттертон нервным жестом откинул волосы со лба.

– Не знаю, – ответил он. – Честное слово, не знаю. Я неуверен. Возможно, я все себе вообразил и никто за мной не следит. Да и зачем имэто делать? Ведь они и так держат меня в тюрьме.

– Вы ожидали совсем не того?

– Как сказать. Условия для работы здесь великолепные. К моимуслугам любое оборудование, я могу работать столько времени, сколько пожелаю,мне предоставлены все удобства – еда, жилье, одежда, – и тем не менее я всевремя чувствую, что нахожусь в тюрьме.

– Я вас понимаю. Когда сегодня за нами закрылись ворота, мнестало не по себе. – Хилари поежилась.

Беттертон, казалось, взял себя в руки:

– Ну, я ответил на ваш вопрос. Теперь вы ответьте на мой.Что вы здесь делаете, выдавая себя за Олив?

– Олив… – Она умолкла, не находя слов.

– Что с ней случилось? Что вы пытаетесь мне сообщить?

Хилари с жалостью смотрела на его усталое, нервное лицо.

– Я не могла решиться вам рассказать… Ваша жена умерла. Онанаправлялась к вам, но самолет разбился. Ее доставили в больницу, где онаскончалась два дня спустя.

Беттертон смотрел прямо перед собой, словно решив непроявлять никаких эмоций.

– Значит, Олив умерла, – тихо произнес он. – Понятно…

Последовала долгая пауза. Потом Беттертон обернулся кХилари:

– Хорошо. Что произошло потом? Вы заняли ее место и приехалисюда. Почему?

На сей раз у Хилари был готов ответ. Том Беттертон считал,что ее прислали вызволить его отсюда. Это не соответствовало действительности.Хилари была шпионкой. Ее прислали добывать информацию, а не планировать спасениечеловека, по собственной воле оказавшегося в теперешнем положении. Более того,она не располагала никакими средствами спасения, будучи такой же заключенной,как и он.

Довериться ему полностью было рискованно. Беттертоннаходился на грани нервного срыва, который мог произойти в любой момент. Втаких обстоятельствах было безумием рассчитывать, что он способен хранитьтайну.

– Я была в больнице с вашей женой, когда она умирала, ипредложила ей занять ее место и отправиться к вам. Она очень хотела передатьвам сообщение.

Беттертон нахмурился:

– Но…

Хилари быстро продолжила, не давая ему осознать, насколькосомнительна ее история:

– Это не так невероятно, как кажется. Понимаете, ясочувствую идеям, о которых вы только что говорили, – насчет нового мировогопорядка, когда научные секреты становятся достоянием всех наций. А учитывая моиволосы – здесь ведь ожидали рыжеволосую женщину моих лет, – я решила, что смогус этим справиться. Мне казалось, что стоит попытаться…

– Да, – промолвил Беттертон, скользнув взглядом по головеХилари. – Волосы у вас точно как у Олив.

– К тому же ваша жена так просила передать вам сообщение…

– Да-да. Что за сообщение?

– Чтобы вы были очень осторожны, так как вам грозитопасность со стороны человека по имени Борис.

– Борис? Вы имеете в виду Бориса Глидра?

– Да. Вы его знаете?

Беттертон покачал головой:

– Я никогда его не встречал, но слышал его имя. Онродственник моей первой жены.

– А почему он опасен?

– Что? – рассеянно переспросил Беттертон.

Хилари повторила вопрос.

– Ах это! – Казалось, он вернулся издалека. – Не знаю,почему Борис Глидр может быть опасен для меня, но, по отзывам, он в самом делеопасный тип.

– В каком смысле?

– Ну, он один из этих полоумных идеалистов, которые срадостью прикончат половину человечества, если им по какой-то причине этопокажется полезным мероприятием.